Османы. Как они построили империю, равную Римской, а затем ее потеряли

Как и в случае с претензиями Селима I и Исмаила I, в XVI в. настоятельное тысячелетнее ожидание – идея о том, что произойдет апокалиптическая битва между силами добра и зла, в которой добро восторжествует, положив начало эпохе мира, – было общей идеологией в европейских и азиатских империях, как христианских, так и исламских. Это служило обоснованием имперской экспансии от Тежу на Пиренейском полуострове до Ганга на Индийском субконтиненте, от Центральной Европы Габсбургов до Юго-Западной Азии Османов и Сефевидов и Южной Азии Великих Моголов[363]. Подобные предсказания были прерогативой не только знаменитого Нострадамуса, французского автора популярной книги пророчеств середины XVI в.

Апокалиптицизм был обычной составляющей имперского мышления в Европе и Азии. Португальский король Мануэль (1495–1521), император Священной Римской империи Карл V, Сулейман I, сефевидский шах Тахмасп I (1524–1576), император Великих Моголов Джалал ад-Дин Мухаммад Акбар I (1556–1605) и люди, служившие им, видели знаки и чудеса, которые, по их мнению, служили предзнаменованиями их судьбы в руководстве вселенской империей. Мир был охвачен тысячелетними ожиданиями. Мусульмане ожидали, что муджаддид – обновитель религии своего времени, реформатор мира – или махди – тот, чье появление возвестит о конце времен и Судном дне – появится в мусульманском 1000 году хиджры, что соответствует 1591–1592 гг.

Общепринято считать, что Селим I и османские религиозные власти представили его как защитника суннитского ислама во время столкновения с шиитским сефевидом Исмаилом I. Часто упускается из виду тот факт, что после завоевания Сирии и Египта Селим I был описан в его собственном своде законов как мессианский лидер, «получивший помощь от Бога», «завоеватель мира», «повелитель союза» и «Тень Бога»[364]. Его называли обновителем религии своего века, десятого века по мусульманскому календарю[365]. Мусульмане из-за пределов империи называли его «мессией последнего века» и «божественной силой»[366]. Повторяя слова шаха Исмаила I, Селим I также называл своих слуг и солдат своими учениками и духовными последователями, как если бы он был главой суфийского ордена, таким, как лидер Сефевидов. Конфликт между Османами и Сефевидами, по крайней мере частично, был мотивирован конкурирующими утверждениями о том, кто был мессианским правителем. Османский мессианизм, возможно, и не был таким экстремальным, как у Сефевидов, но он оставался столь же реальным.

В соответствии с этим религиозным видением, посетив Дамаск по возвращении из Египта, Селим I нашел и отреставрировал полуразрушенную гробницу испанского суфия Ибн Араби. Это событие аналогично тому, как Мехмед II (или, скорее, его суфийский духовный советник) обнаружил могилу сподвижника Мухаммеда Айюба аль-Ансари перед завоеванием Константинополя. Селим I превратил гробницу Ибн Араби в место паломничества, как бы исполняя предполагаемое предсказание святого о том, что Селим I обнаружит и восстановит его гробницу.

Селим I не совершал хадж в Мекку и Медину. Ни один османский султан никогда этого не делал. Он нашел то, что ему было нужно, в Дамаске, месте, где, по вере мусульман, Иисус сойдет на землю в конце времен[367]. Именно здесь, по утверждению Ибн Араби, в 1229 г. Мухаммад передал ему полный текст работы «Геммы мудрости», записанной для ограниченной группы посвященных, в которой раскрываются темы святости, единства бытия и совершенного человека, важнейшей связи между людьми и Богом[368]. Совершенный человек считался святым или «другом Бога», духовным полюсом эпохи, который ведет человечество к спасению. Как долгожданный восстановитель мира, совершенный человек служил эсхатологическим искупителем, который должен был появиться в конце времен, чтобы возродить религию и, согласно Корану, подготовить почву для прихода предвестника последнего часа Иисуса в Дамаск. Ибн Араби утверждал, что он один из таких совершенных людей. Сторонники Селима I тоже верили, что он был одним из них.

Идеи Ибн Араби были противоречивыми и вызвали негативную реакцию в арабоязычном регионе, где османы только что утвердили свое правление. Ибн Араби обвинили в поддержке политических амбиций. Но мессианские амбиции Селима I превзошел его единственный сын и неоспоримый преемник Сулейман I.

Сулейман I и Карл V: всеобщее правление при благоприятном сочетании