Основание и Империя

В темноте Магнифико выглядел темным пятнышком, а Эблинг Мис — огромной, тяжело дышащей массой. Бейта поймала себя на том, что старается пристально всматриваться в клоуна и его игру, но вначале ничего не увидела. Но вот в воздухе почувствовалось небольшое дрожание. Оно нарастало сильнее и сильнее, пока не раскололось с треском, как бы разрывая завесу, снимая покров с обыденного. Небольшой шарик пульсирующего света ритмически разбухал и опадал, а потом взорвался в воздухе и бесформенными лентами устремился ввысь, затем вновь падал извивающимися потоками, превращавшимися в маленькие сферы, каждая своего цвета, неповторимого, яркого, и тут-то Бейта начала видеть. Она обратила внимание на то, что с закрытыми глазами цвета видны лучше, что каждому небольшому движению света соответствует свой звук, что она не в состоянии правильно определить цвет, что шарики вовсе не шарики, а маленькие фигурки, танцевавшие и переливавшиеся, и их не счесть, они неожиданно исчезали и появлялись неизвестно откуда, то вдруг уничтожали один другого и превращались в новые.

Невольно Бейта подумала о тех пятнах света, которые можно видеть ночью, если плотно изо всех сил закрыть глаза, так чтобы стало больно, и внимательно смотреть. Сейчас происходило нечто подобное: разноцветные точки плясали, складывались в концентрические круги, в бесформенные массы, которые странно дрожали. Но сейчас все происходило в больших размерах, разнообразнее, каждая маленькая цветная точка была фигуркой.

Они кинулись на нее парами, и от неожиданности она подняла руки, но они остановились, на мгновение она была окружена световым снегопадом: холодный свет стекал с ее плеч и рук люминесцентным потоком, пока она не смогла отличить света от музыки.

Бейта подумала, видит ли Эблинг Мис то же самое, а если нет, то что именно. Эта мысль быстро промелькнула, а потом она снова стала зрительницей. Маленькие фигурки — были ли они маленькими фигурками? — крошечные женщины вертелись и нагибались слишком быстро, чтобы их движения мог зарегистрировать ее мозг, обхватывали друг друга, превращаясь в сияющие звездочки; сама музыка лилась слабым смехом, девичьим светлым смехом, еще звучавшим в ее ушах. Звезды соединялись, сияли друг другу, медленно образовывали какую-то форму, а снизу вырастал сказочный дворец. Каждый его камень имел свой собственный цвет, каждый цвет был крохотной искоркой, каждая искорка меняла свои очертания и медленно высвечивала двадцать башен, поднимающихся в небо. Сверкающий драгоценными камнями шатер космоса высветлил деревья, каждое из которых играло свою собственную мелодию.

Музыка окутала Бейту, звенела вокруг нее мощными лирическими потоками. Бейта протянула руку, чтобы дотронуться до дерева, и разноцветные бутоны медленно начали падать вниз и исчезать во вспышках света.

Музыка рухнула двадцатью водопадами, ярко загорелась перед ней вспышками света, как будто по невидимым ступеням опустилась на колени и поплыла, несомая быстрым течением, поднимаясь искрами к ее талии, а на ее коленях расцветала радуга, по которой шла толпа разноцветных фигурок…

Дворец, и сад, и крошечные мужчины и женщины на мосту, насколько хватило взгляда, купались в свете прозрачной музыки, обволакивающей ее…

А затем… наступила как бы испуганная пауза, странное колебание, крушение всего. Все цвета собрались в странный большой шар, постепенно сжимающийся, и исчезли.

И вновь в комнате было просто темно. Тяжелая нога нащупала педаль выключателя, надавила на него, зажегся тусклый дневной свет. Бейта заморгала глазами, на которых показались слезы, казалось, она сожалела, что все так быстро кончилось.

Эблинг Мис представлял собой удивительное зрелище: глаза у него были круглыми, а рот широко раскрыт.

Один лишь Магнифико не обращал ни на что и ни на кого внимания, его пальцы в экстазе гладили клавиши Визи-Сонара.

— Миледи, — едва выдохнул он, — это волшебный инструмент. Я даже не мог надеяться, что возможна такая чуткость и нежность. Никогда я еще не держал в руках такого великолепного сонара, на нем можно, действительно, творить чудеса. Как вам понравилась моя композиция, миледи?

— Ты ее сам придумал? — удивление Бейты было безграничным.

От ее восторженного голоса лицо его покраснело от ушей до длинного тонкого носа.

— Миледи, Мулу она не понравилась, но я часто играл ее для своего удовольствия. Когда-то в молодости видел я дворец — во время карнавала сверкали его усыпанные драгоценностями башни издалека. И там люди были такие величавые и могущественные; никогда больше я не встречал подобных, даже на службе у Мула. Я создал лишь жалкое подобие того, что видел, но бедный мой ум хочет большего. Я назвал эту музыку «Память о Рае».

Под эти разговоры Мис очнулся.

— Послушай, — сказал он. — Послушай, Магнифико, ты не отказался бы это сыграть для других?

На какое-то мгновение клоун, казалось, отпрянул назад.

— Для других? — голос его задрожал.

— Для тысяч других! — вскричал Мис. — В больших залах Основания! Неужели ты не захочешь быть сам себе хозяин, всеми уважаемый, богатый и…

Тут воображение оставило его.