Основание и Империя

— Ваше превосходительство, это единственно возможное время, — настойчиво прошептал Ренду. — Как представитель независимых торговых миров, должен Вам заявить, что такому приказу невозможно будет подчиниться. Его следует отменить, прежде чем Сэлдон решит за нас эту проблему. Когда опасность минует, поздно уже будет что-то решать и Ваша помощь растает как дым.

Индабур холодно уставился на Ренду.

— Вы понимаете, что я глава вооруженных сил Основания? Имею ли я право распределять свои силы как хочу или нет?

— Ваше превосходительство, Вы имеете полное право, но некоторые вещи невозможно так делать.

— Я не признаю невозможного. В нашем положении опасно отделять один флот звездолетов от другого. Это будет только на руку противнику. Мы должны объединиться, посол в военном положении, как и в политическом.

Ренду от волнения весь напрягся и заговорил, нарочно опустив титул:

— Вы чувствуете себя сейчас в безопасности перед выступлением Сэлдона. Вы хотите пойти против нас. Месяц назад Вы были мягким и уступчивым, когда наш флот победил Мула при Торелле. Я должен напомнить Вам, сэр, что флот Основания был побежден в битвах целых пять раз, а корабли независимых торговцев выигрывали битвы.

Индабур угрожающе нахмурился.

— Вы больше нежелательны на Терминусе, посол. Ваши бумаги будут подписаны сегодня же вечером. Более того, ваша связь с демократическими силами будет тщательно изучена.

— Когда я уеду, — сказал Ренду, — вместе со мной отправятся и наши звездолеты. Я ничего не знаю о демократах. Я знаю только одно: звездолеты Основания сдавались в плен Мулу из-за предательства их высших офицеров, а не наоборот. Я Вам говорю, что двадцать звездолетов Основания сдались в плен при Хорлеггоре по приказу их адмирала, причем противники даже не успели вступить в сражение. Этот адмирал был Вашим сподвижником — он председательствовал на процессе моего племянника, когда тот вернулся с Калгана. Это не единственный случай, о котором мы знаем, и наши звездолеты не собираются рисковать, оказавшись под командой потенциальных предателей.

— Вас возьмут под стражу, прежде чем вы покинете это помещение, — ответил Индабур.

Ренду повернулся и ушел. Его проводили презрительные взгляды правящей верхушки Терминуса. Было без десяти минут двенадцать!

Бейта и Торан тоже прибыли. Они привстали с сидений, когда Ренду проходил мимо.

Он мягко им улыбнулся.

— Вы все-таки здесь. Как это вам удалось?

— Магнифико был нашим политиком, — усмехнулся Торан. — Индабур настаивает, чтобы он сочинил на Визи-Сонаре композицию о Временном Сейфе, где мэр, несомненно, будет являться главным героем. Магнифико отказался прийти без нас, и его невозможно было уговорить. Эблинг Мис тоже с нами, вернее, был, он только что куда-то отошел.

Внезапно, почувствовав неладное, Торан встревоженно спросил:

— Что случилось, дядя? Ты плохо выглядишь.

Ренду кивнул.

— Ты прав. Наступают плохие времена для нас, Торан. Боюсь, когда покончат с Мулом, придет наша очередь.

Они заметили, что к ним направляется Притчер, строгий и торжественный, в белом костюме, приветствуя их легким поклоном головы. Бейта протянула руку, улыбаясь одними глазами:

— Капитан Притчер! Значит, вас отпустили.

Капитан пожал ей руку и поклонился еще ниже.

— Ничего подобного. Доктор Мис, насколько я понял, настоял на моем присутствии здесь. Но это лишь временно. Завтра вновь под домашний арест. Сколько сейчас времени?

— Без трех минут двенадцать!

А на Магнифико жалко и больно было смотреть — казалось, что-то его сильно угнетает. Все его тело изогнулось в чрезмерной и вечной попытке выглядеть как можно незаметнее. Ноздри длинного носа смешно раздувались, большие опущенные вниз глаза иногда бегали по сторонам. Он уцепился за руку Бейты и, когда она наклонилась, прошептал:

— Как вы считаете, миледи, все эти могущественные люди присутствовали на концерте, когда я играл на Визи-Сонаре?

— Думаю, что все они там были, — заверила его Бейта и мягко потрясла за плечо. — Я уверена, что все считают тебя самым великим исполнителем на Визи-Сонаре во всей Галактике. А твой концерт — самое изумительное из всего, что они слышали, так что выпрямись и сядь правильно. Ты должен вести себя с достоинством.

Он слабо усмехнулся на ее шутливо-грозное замечание и медленно выпрямился.

Был ровно полдень! Стеклянный куб больше не пустовал. Вряд ли кто помнил сам момент появления Сэлдона. Это произошло как-то слишком быстро: ничего не было — и вдруг все увидели ученого. Сэлдон сидел в кресле-каталке, старый и сморщенный, одни глаза его сверкали. На коленях страницами вниз лежала книга. Голос его был стар и мягок.

— Я — Хари Сэлдон, — произнес он в полной тишине, и его негромкий голос прозвучал как гром.

— Я Хари Сэлдон. Я не знаю, присутствует ли кто-нибудь сейчас в этом зале, но думаю, что это не имеет большого значения. У меня есть еще небольшое опасение, что план может сорваться. Для первых трех видов процентная вероятность успеха равнялась 94,2.

Он помолчал, улыбнулся и мягко добавил: