Основания девятнадцатого столетия

В сотнях книг читатель найдет описание жизни и дел гиль­дий ремесленников в период XIII–XVII веков. Это великолеп­ный пример совместных дел: один за всех, все за одного. Те­перь посмотрим, как в этих союзах все точно определяется и контролируется правлением гильдии, а также особыми кон­тролирующими властями, городским магистратом и т. д., так что устанавливается не только вид и исполнение любой рабо­ты во всех мелочах, но и максимальное количество произве­денного за день, которое нельзя превышать из опасения, что рабочий может из желания получить много денег работать слишком быстро и потому плохо, и здесь мы склонны вместе с другими авторами в ужасе воскликнуть: для отдельного чело­века не осталось ни малейшей инициативы, ни малейшей сво­боды! Но такое суждение односторонне, мы недооцениваем историческую правду, потому что именно в результате соеди­нения многих отдельных людей в единое прочное множество германцы вновь обрели гражданскую свободу, утраченную при соприкосновении с Римской империей. Без врожденного инстинкта к кооперации германцы остались бы такими же ра­бами, как египтяне, карфагенцы, византийцы или жители ха­лифата. Единичный индивидуум можно сравнить с химиче­ским атомом с малой связывающей силой: он будет втянут, уничтожен. Отдельный человек, добровольно принимая закон и безусловно ему подчиняясь, приобретал надежную и поря­дочную жизнь, намного более приличную, чем у нынешних рабочих, и тем самым одновременно основополагающую воз­можность к духовной свободе, что вскоре повсеместно оправ­дало себя.³⁸⁷ Это одна сторона дела. Предпринимательский дух отдельной личности у нас слишком силен, чтобы она по­зволила связать себя строгими распоряжениями, поэтому мы видим и в те времена, несмотря на господство гильдий, как от­дельные энергичные люди приобрели огромное состояние. Например, в 1367 году в Аугсбург прибыл бедный подмасте­рье ткача, Ганс Фуггер (Hans Fugger), а сто лет спустя его на­следники были в состоянии ссудить эрцгерцогу Тироля, Зиг­мунду, 150.000 гульденов. Правда, наряду со своим ремеслом Фуггер занимался еще и торговлей, и так успешно, что его сын стал владельцем рудника. Как же стало возможно, ведь зако­ны гильдии запрещали подмастерью работать больше дру­гих, что у Фуггера появилось столько денег, чтобы торговать? Не знаю, никто не знает. Точных сведений о начале семьи Фуггер нет.³⁸⁸ Во всяком случае, мы видим, что это возможно. И если семья Фуггер благодаря необыкновенному богатству, которое она вскоре приобрела, и той роли, которую она благо­даря этому играла в истории Европы, является уникальной, то богатые граждане имелись во многих городах. Можно обра­титься к работе Эренберга (Ehrenberg): «Zeitalter der Fugger», Jena, 1896, или Van der Kindere: «Le siecle des Artevelde», Brüssel, 1879), чтобы увидеть, как повсюду люди из народа, несмотря на давление гильдий, пробиваются к благосостоя­нию и самостоятельности. Без гильдий, т. е. без кооперации, мы бы никогда не пришли к ремеслам, это совершенно очевид­но, но кооперация не мешает отдельному человеку, но служит ему трамплином. Но как только отдельный человек прочно вставал на ноги, он вел себя точно так, как вели себя наши то­гдашние короли по отношению к князьям и народу — он знал только одну цель: монополию. Быть богатым недостаточно, быть свободным — не приносит удовлетворения:

Несколько деревьев, не принадлежащих мне,

Портят мне обладание миром!