Основной компонент

Среди прущих из-под земли тварей встречались и те, у кого вообще не было рук. Одним верхние конечности заменяли пучки толстых щупалец, которыми они ловко обхватывали жертву, душа ее в тесных объятиях. Другие щелкали костяными выростами, очень похожими на клешни омаров. Один такой «рак» на ходу отхватил голову подвернувшемуся пехотинцу, а его сослуживцу оттяпал руку по локоть, даже не задержавшись на мгновение. Просто отрезал, как садовник ненужные ветки у куста, и понесся дальше, пощелкивая клешнями, как кастаньетами.

Слева от меня что-то промелькнуло, и вот уже возле стоящего на коленях Дитриха появилась Сванхильда. За ней тянулись черные клубящиеся завитки, вроде тех, какие выбрасывает каракатица, спасаясь от хищников. Сванхильда схватилась за рукоятку ножа. Ее губы зашевелились в беззвучном заклинании.

– Revertatur! – воскликнула она и резко выдернула клинок из раны.

Дитрих захрипел, глаза выкатились из орбит, по лицу прокатились судороги. Мгновенно почерневшие вены набухли под серой кожей. В горле немца заклокотало, в уголках губ запузырилась кровавая пена. Дитрих стал заваливаться на бок и непременно упал бы на снег, но Сванхильда схватила его за руку. Она поднесла обсидиановый клинок к браслету и держала над ним, наблюдая, как багряная капля набухает на кончике ножа.

Чпок!

Кровавая клякса растеклась по бороздкам «валькнута». Зеленое свечение вырвалось из рунического знака и спроецировалось на лбу склонившегося над браслетом Дитриха. Кожа противно зашипела, словно к ней прижали раскаленное железо, и три хитро сплетенных сияющих зеленым треугольника появились над переносицей немца.

Видимо, желая обезопасить себя от любых случайностей, Сванхильда наложила на меня заклятие неподвижности. Я понял это потому, что не мог пошевелиться, хотя старался изо всех сил. Мозг посылал импульсы к мышцам, те пытались реагировать, но не могли справиться с воздействующим на меня извне чудовищным давлением. Я как будто оказался на глубине под тоннами воды. Я даже дышал с трудом, словно голубь, которому жестокие мальчишки сдавили грудь, желая увидеть смерть несчастной птицы от недостатка воздуха.

– Мой господин! – Сванхильда упала на колени перед Дитрихом. – Ты слышишь меня?!

– Слышу! – прорычал тот, изрыгая изо рта клубы зеленого дыма. – Я устал томиться в неволе! Ты нашла мне замену?!

– Да, господин! Он здесь, перед тобой!

Сванхильда отползла в сторону, чтобы Дитрих, вернее, тот, кто овладел его сознанием, увидел меня.

В глазах немца полыхнул огонь. «Валькнут» на его лбу изменил свечение и из зеленого стал ослепительно-белым. Дитрих дернулся, запрокинул голову, раскинул руки в стороны и так сильно выпятил грудь, что я услышал хруст его позвонков. Ногти вонзились в ладони, из горла вырвался хриплый рык и стрелой умчался в быстро темнеющее небо. Спустя мгновение из скопившихся над нами туч вырвался тугой жгут черного вихря и обрушился на Дитриха.

Смерч бушевал целую минуту. Когда все закончилось, Дитрих опустил голову. Темные вены исчезли с его лица, кожа приобрела нормальный оттенок, и только слабо сияющий символ на лбу да бурое пятно на проткнутой ножом шинели напоминали о том, что с ним недавно произошло. Он встал с колен, требовательно протянул руку.

– Дай нож! Я хочу сам заточить его душу в клетку.

Сванхильда тоже поднялась на ноги, вложила клинок в его ладонь. Проваливаясь в снег до середины голени, Дитрих приблизился ко мне.

– Скоро я стану свободен, а ты займешь мое место. Я не жесток, как ты можешь подумать. Зная, что тебя ждет, хочу дать возможность увидеть любимую в последний раз. Протяни мне руку.

Я даже не стал пытаться, а только промычал в ответ.

Дитрих повернулся к Сванхильде:

– Сними с него заклятие!

– Но, господин…

– Снимай немедленно! – рявкнул он.

– Да, повелитель, – склонилась в низком поклоне баронесса, затем выпрямилась и сделала несколько пассов руками, что-то бормоча под нос.

Я почувствовал, как свинцовая тяжесть перестала давить на легкие, и впервые за последние несколько минут сделал глубокий вдох.

– Руку! – повторил Дитрих.

Я протянул ему ладонь. Он схватил ее, приложил клинок острой гранью к коже и медленно повел наискось от запястья к мизинцу. Ритуальный нож жадно пил мою кровь, впитывая ее всю до последней капли и оставляя за собой тонкую полоску подсохшей корочки. Дитрих не убирал клинок с моей ладони, пока тот не завибрировал в его руке, потом повернулся ко мне спиной и, как Сванхильда до этого, принялся рисовать кончиком ножа в воздухе. Эта магическая схема была намного запутаннее и сложнее, но он потратил гораздо меньше времени, чем его женушка на открытие первого «окна».

Впрочем, мне хватило и этих тридцати с небольшим секунд, чтобы незаметно вытащить из кармана галифе шприц-тюбик и сбить ногтем с иглы защитный колпачок.

– Смотри. – Дитрих отступил назад и встал рядом со мной, чтобы видеть то же, что и я.