Особое мнение

– Мазь наложи, и, будем надеяться, выживет, – подытожил Фланнери. – Все равно у нас, кроме норсульфазола, почти ничего и нет. Вот разве что… – Внезапно вздрогнув, он бросил взгляд на часы. – Вот разве что она нынче пенициллин прихватить догадается.

– Если сегодня не догадается, то не прихватит уже никогда, – напомнил Кроули. – Эта партия груза последняя. Уложим в трюм и немедленно взлетим.

– Так доставай деньги! – внезапно взревел Фланнери, энергично потирая руки.

Кроули невольно заулыбался.

– Да, верно.

Пошарив в одном из стальных рундуков, бывший профессор извлек из его недр солидную горсть бумажных купюр и, развернув деньги веером, протянул их Тельману.

– Выбирай на вкус! Да хоть все забери!

– Вы бы с этим поосторожнее, – забеспокоился Тельман. – Возможно, она опять цены на все подняла.

– И что из этого? Чего-чего, а денег у нас – хоть отбавляй, – объявил Фланнери, небрежно запихнув с десяток купюр в полупустую тележку с грузом, которую один из товарищей толкал в сторону корабля. – Деньги летают над всей планетой, вперемешку с пеплом и костяной пылью. Пускай подавится – к чему они нам на Венере?

«На Венере, – в ярости подумал Тельман. – На Венере жизнь снова примет разумный, справедливый порядок, а ты и тебе подобные отправятся копать выгребные ямы – там вам самое место».

– А что она в основном к нам возит? – спросил он Кроули и Джинн Доббс, подчеркнуто игнорируя Фланнери. – Что было в последней партии?

– Комиксы, – мечтательно отозвался Фланнери – рослый, жилистый, темноволосый, довольно молодой, утирая испарину с высокого, украшенного зачатками ранней лысины лба. – Комиксы и губные гармошки.

– И «когти» для банджо, – заговорщически подмигнув ему, добавил Кроули, – а то как нам без них целыми днями лежать в гамаке, наяривая «Кто-то на кухне у Дины»?

– И соломинки для коктейлей, – подхватил Фланнери, – чтобы было чем пузырьки в шампанском урожая тридцать восьмого года по всей форме давить!

– Да ну вас! Дегенераты! – вскипел Тельман.

Кроули с Фланнери заржали на два голоса, и Тельман, раскрасневшийся от нового унижения, будто свекла, двинулся прочь. «Ну, что за идиоты, а? Что за болваны? Как можно в такое время шутки шутить?» – подумал он, в отчаянии, едва ли не с укоризной взглянув на корабль.

И это вот – создатели нового мира?

Межпланетный корабль блестел, сверкал металлом в лучах беспощадного, раскаленного добела солнца. Высоченная сигара из сверхпрочных сплавов, укрытая мочальной защитной сеткой, вздымалась к небу над кучкой убогих хижин. Еще партия груза, еще один грузовичок с провизией и снаряжением из единственного источника, скудная порция «чистых», незараженных припасов, отделявших всех их от гибели, и все. И можно лететь.

Молясь о том, чтобы с доставкой груза не вышло какой-нибудь накладки, Тельман отвернулся от корабля и замер в ожидании прибытия миссис Эдны Бертельсон на видавшем виды красном грузовичке-пикапе. Единственная тонкая ниточка, соединявшая лагерь с зажиточным, сытым миром довоенного прошлого.

По обе стороны от дороги высились рощи пышных, раскидистых абрикосов. Над подгнившими плодами, валявшимися россыпью у их корней, убаюкивающе жужжали пчелы и мухи; вдоль обочин вереницами тянулись импровизированные прилавки под присмотром разморенных жарой ребятишек. На дорожках, ведущих к домам, поблескивали лаком «Бьюики» и «Олдсмобили». Тут и там расхаживали деревенские псы. К одному из перекрестков притулился роскошный бар под призрачно-бледной в лучах полуденного солнца, то вспыхивающей, то гаснущей неоновой вывеской.

Миссис Эдна Бертельсон окинула придорожный бар и припаркованные вокруг машины неприязненным взглядом. Городские, сползавшиеся в долину, точно термиты, вырубали древние дубы и абрикосовые сады, разведенные в незапамятные времена, застраивали все вокруг пригородными особнячками, да еще заезжали сюда среди бела дня пропустить бокальчик виски с лимонным соком, а после, взбодрившись катили дальше. Катили, выжимая из стильных, стремительных даже с виду «Крайслеров» по семьдесят пять миль в час.

Внезапно длинный хвост машин, скопившихся позади ее грузовичка, рванул вперед, на обгон. Миссис Бертельсон равнодушно, с каменным лицом пропустила спешащих. Торопятся? Вот и правильно. Вот и пусть. Если бы она постоянно гоняла таким же образом, наверняка тоже не обратила бы внимания на необычную возможность, обнаружившуюся во время одной из вдумчивых одиноких поездок, и никогда не узнала бы, что способна «заглянуть вперед», никогда не наткнулась бы на прореху в полотне времени, позволяющую без труда сбывать всякую всячину по заоблачным, каким пожелает ценам… а эти – пускай. Пускай гонят вперед. На здоровье.

В кузове мерно, ритмично покачивался тяжелый груз. Под капотом пофыркивал, мерно урчал мотор. О заднее стекло, жужжа, билась полудохлая муха.