Особые отношения

— Я только что был у Джека. Отличные новости — он отоспался, и сестра сказала, что он опустошил две бутылочки, такой был голодный. А это, она сказала, явный признак, что у него все в полнейшем порядке.

Потому что он в безопасности, вдали от моей нежной любви и заботы.

— В общем, сестра сказала, что ты можешь с ним повидаться в любую минуту…

Хватит, хватит, довольно. Не нужно мне твоего великодушия, я его не заслуживаю.

Я закрыла глаза.

— Да, она мне рассказала, что ты так делаешь.

Я закрыла уши подушкой.

— Если ты хочешь, чтобы я ушел, я уйду.

Я не двигалась. Наконец он сказал:

— Надеюсь, тебе скоро станет лучше.

Я услышала, как он ушел. Сняла с головы подушку. И тут услышала голос с другой стороны:

— Ты кто?

Это была моя соседка, Агнес. Она сидела на кровати, с бессмысленным, рассеянным видом. Впрочем, я-то сейчас тоже вряд ли могла похвастаться ясностью мысли.

— А вчера ты тут… Не помню… Ты тут была, верно? А может…

Она озадаченно замолчала, как будто не в силах уследить за потоком мыслей.

— Агнес — это я. А ты всегда кладешь вот так подушку на голову? Агнес, ты поняла?

Да поняла — и рада видеть, что не у одной меня съехала крыша.

— Агнес. Ну, Агнес А-Г-Н-Е…

Вошла сестра Паттерсон.

— Она слов на ветер не бросает, наша Салли, — заметила она.

— Салли? — переспросила Агнес.

— Так ее зовут. Салли. И сегодня она не в настроении болтать. Но мы все тебя просим, продолжай с ней разговаривать — рано или поздно мы все же услышим ее американский акцент.

Агнес хлопала глазами, пытаясь переварить полученную информацию.

— Почему она американка?

— Почему? — фыркнула сестра Паттерсон. — Да потому что родилась там, так мне сдается. И у нее есть маленький сынок, как у тебя.

— Его зовут Чарли? — спросила Агнес.

— Нет, это твоего сына зовут Чарли.

— Я знаю. Знаю. Просто я думала…

Она растерянно умолкла на полуслове.

— Джек, — подхватила сестра Паттерсон. — Его зовут Джек.

— А я… я…

— Немножко спутала, вот и все, — утешила сестра Паттерсон. — Так же, как в прошлый раз. Но завтра утром будешь в норме, обещаю. А сейчас хочешь чего-нибудь к чаю?

Агнес помотала головой.

— Ну же, не начинай по новой, — огорчилась сестра Паттерсон. — Тем более после сегодняшнего…

— Овсянку, — сказала Агнес, — я буду овсянку.

— И сейчас мы тебе обеспечим овсянку. А тебе чего хочется, Салли?

Я ответила привычным уже молчанием.

— Ты себе же хуже сделаешь, Салли.

Она подошла ко мне со стаканом воды и еще одним пластиковым стаканчиком.

— Вот что, я не собираюсь насильно проталкивать тебе еду в горло, но прошу тебя, прими эти таблетки. Это же лекарство, которое ты принимала вчера.

И из-за которого я отравила сына.

Она потрясла стаканчиком с таблетками у меня над ухом.

— Ну ладно, кончай. Это доктор прописал и все такое. И сама же будешь в выигрыше: проспишь всю ночь спокойно. Ой. Да — муж тебе уже сказал? — Джек проснулся, такой бодрый, энергичный, всех нас строит! Так что…

Она еще раз потрясла таблетками.

— Пожалуйста, Салли. Не заставляй меня…

Она не закончила фразу. Потому что было уже незачем. Я села. Выпила таблетки. Потом заставила себя встать и под шумные радостные восклицания сестры Паттерсон заковыляла к туалету. Оказавшись внутри, я избегала смотреть в зеркало. Просто опорожнила мочевой пузырь и вернулась в постель. Натянула на голову простыню и стала ждать, когда подействуют таблетки.

А потом сразу наступило утро. Голова моя витала где-то в тумане, в верхних слоях стратосферы. Не успев подумать «Где это я?», я обнаружила в своей руке иглу, а над головой пластиковый мешок капельницы. Соседки не было на месте. Новая дежурная сестра расставляла передо мной свежие аппетитные яства. Коротышка, шотландка.

— Хорошо спали?

В ответ я вскочила на ноги, схватила стойку с капельницей и потащила ее в направлении туалета.

— Вам помочь? — бросилась ко мне сестра.

Не нужно, я в больницах ветеран, и с капельницами воевать уже приходилось.

Я сходила в туалет, потом вымыла руки и плеснула водой в лицо. Тут-то я и увидела этот кошмар — свое отражение. Лицо одутловатое, глаза ввалились и покраснели, волосы свалялись, а…

Ох, лучше поскорее забыть.

Я побрела назад в палату. Сестра помогла мне снова забраться на кровать, переставила капельницу на левую руку.

— Ну а теперь — вот овсяная кашка, тост, яичница и отличный крепкий чай…

Я отвернулась. Сестра продолжала говорить:

— … а после завтрака, уверена вам захочется повидать своего малыша. Ну, так с чего начнем?

Я не съела ничего. Сестра попыталась заинтересовать меня ломтиком тоста, я отвернулась.

— Ну ладно, — сказала она. — Но я точно знаю, что доктору Родейл это не понравится.