Особый приказ

— Вон он, главный вопрос, — сказал Изяслав, ни к кому конкретно не обращаясь. — Самое важное, что мы узнали — никакого покупателя на этот товар в Рутении нет. Человек, который мечтает переродиться в полудракона, не упустит такую вещь. Можно сказать, что он связан с верлами. Допустимо? Допустимо. Они готовят нечто крупное, настолько, что даже сотня или две жертв для них будет мелочью. Мы можем так считать. И при этом мы до безобразия мало знаем о том, что же они собрались сделать. Из всех зацепок Медвежья башня, и описания их морд. Все это даже не корыто, чтобы искать к нему свиней… Да, Богдашка, что на сей раз? Я вижу, что ты хочешь что-то сказать.

— А может попробовать пойти по следу еще раз? Взять больше войска, перекрыть дороги…

— Войско никто не даст, — Изяслав еле заметно поморщился. — Потому что воевода скажет, что у него через реку верлы, и будет прав. Если мы ничего не найдем, а за это время сунется отряд из Степи — виноват будет воевода. Ты осознаешь?

— Да, Изяслав Всеволодович, — наклонил голову Богдан.

— Но ничего, одна умная мысль у тебя есть, — сказал Изяслав. — Может, через несколько лет что-то путное из тебя и выйдет. Надо пойти по следу, но по другому. Ваня!

— Я.

— Давай рассуждать вдвоем. Этот колдун связан с верлами. Раз. Он собрался выслужиться перед Драконом. Два. Они добыли редкую и дорогую вещь. Три. Что может из этого следовать?

— Что их не пять человек и даже не двадцать.

— Что за ними стоит сила, которая может все это продумать, подготовить и позволить. Вот самое важное, что ты сейчас подтвердил.

— А это значит, что они работают на верлов, — медленно произнес Умов. — Такие случаи почти не отмечались, но объяснений лучше у меня нет.

— Если бы они работали только на себя, то речь бы шла о резне и запугивании людей, — кивнул Изяслав. — Им надо показывать, что ни наша власть, ни наши боги не могут защитить жителей. Но возле деревень мы встретили одну-единственную тварь. Значит, что мы будем делать?

Умов помолчал.

— Пытаться понять, зачем это верлам? — предположил он.

— Именно так. Я получил послание. Через пару дней должно прибыть подкрепление. И за это время надо успеть понять, в какую сторону идти и что делать. До следующего утра отдыхаешь. Потом включишься в работу. Ваня, вопросы есть?

— Только один. Что с волхвом?

— Ничего ему не сделается, — усмехнулся Изяслав, — орет об истинной колдовской крови. Сейчас им занимается Петр.

* * *

Красивый, сильный конь выгибал шею. Его глаза горели колдовским огнем. Казалось, что он вот-вот встанет на дыбы и ударит копытами человека, который держал его под уздцы. По логике вещей, конь должен был храпеть или сердито ржать, но на фреске никак не передать звуков. Эта фреска с давних времен украшала главный зал Южной крепости. Конь символизировал магию, сильную, дикую, еще не до конца усмиренную.

Державший коня человек носил синий кафтан волшебника. Художник очень старательно изобразил все знаки различия, но еще тщательнее выводил невозмутимое лицо молодого мага. Волшебник держал коня с таким видом, будто рядом с ним не разъяренный жеребец, а смирная деревенская лошадка. Умов, как и все ученики крепости, впервые увидел фреску в десять лет. Он знал из книг, что такие вещи существуют, но все равно изображение произвело на него неизгладимое впечатление. О деревенских мальчишках, которые в лучшем случае видели только идолов или грубо нарисованную икону, и говорить было нечего.

Федор, наставник их группы, выразился очень просто.

— Волшебником становятся, — говорил им юнец с нашивками колдуна. — Укротителями коней точно так же становятся. Никто ими не рождается.

Это колдуном еще можно родиться. Волшебником — тем, кто понимает, что он делает, тем, кто может создать что-то новое — можно было только стать. Для рутенийских магов само деление на истинных и неправильных магов было бессмыслицей с тех самых пор, как кесарь небесный поставил знание и умение выше таланта.

— Прочтя сотни книг, они проживут тысячу жизней. И огнем знания они разрушат оковы крови… — Умов не заметил, как произнес вслух строки предания.

— Что-то случилось, Иоанн Михайлович? — подскочил Богдан.

— Все в порядке, — негромко произнес Умов. — Все в полном порядке.

Только сейчас, в кровати, в тишине и покое, он начал осознавать, как он рисковал. Бои с демонами, засада, поединок с колдуном — ко всему этому он был готов. Но что заставило его решиться на взлом чужой памяти? Его, неспециалиста без полного допуска? И ведь он решился, с самого начала решился на то, что никто не имел права от него потребовать. Он мог навсегда провалиться в чужую память или потерять свои воспоминания. Волхв мог попросту убить его на том островке, и тело Умова умерло бы вместе с его сознанием. Но его подстраховали, и он смог продержаться.