Осоковая низина

— Шкаф положим вверх тормашками, а кровать набок, ладно?

— Да, так будет вернее, — согласилась Паулина.

Алиса от удивления не знала, что сказать. Вещи скоро погрузили, Паулина забралась на воз, хлестнула лошадь, а Симсон взял велосипед и медленно побрел следом. Паулина восседала на шкафу, гордо вскинув голову: впервые в жизни у нее был свой работник.

Поздно вечером, когда Алиса с матерью остались в комнате одни, Эрнестина сказала:

— Я тебе еще не говорила. Позавчера Артур расписался с Женей.

— С Женей?

И они больше не обменялись ни словом.

Часть третья СУЛИКО

Мой отец всю жизнь мечтал иметь кусок земли, которому хотел все отдать и от которого надеялся все взять.

У меня такого желания нет. И в понимании отца я человек пустой — горожанин. Хотя и меня гораздо больше, чем полные автомашин и людей улицы, дворы, окруженные высокими домами, грязные, темные лестничные клетки, волнуют тишина и простор полей, небо, воды и леса.

Лес будит воображение таинственностью, спасает от шума, укрывает от надоевших человеческих взглядов, исцеляет покоем. Небо дарит свет, солнце, бесконечность. Воды манят в дали, навевая мысли о вечном возвращении.

А пашни вызывают противоречивые чувства. Я отношусь с уважением к тем, кто пашет и сеет, восхищаюсь запахом ржаной пыльцы, радуюсь, глядя на зеленеющие поля. И в то же время оно кажется чем-то искусственным, ведь оно возникло по воле человека и может существовать только благодаря его рукам, вскормленное его по́том; и я не ощущаю в пашне той первозданной силы, которая охватывает меня, когда вхожу в лес, когда качаюсь на волнах или прикрываю глаза от солнца. И побаиваюсь, как бы кто-то не подошел и не сказал: тебе придется тут остаться навсегда, будешь тут привязан, чтобы работать от зари до зари, добывать пищу для себя, своих детей и тех, кто живет в больших городах. Чтобы они могли удобно, красиво и умно жить. Будешь работать, как твой отец, дед и все твои предки. Без их труда не было бы ни тебя, ни этих горожан. В эту землю твои отцы запахивали свою свободу, на этих полях лежат, невидимые, они сами и своими несбывшимися надеждами питают ржаные корни, дабы свои мечты мог претворить в жизнь ты.

Не леса, не воды и небо, а пашни, от которых ты убежал, и есть настоящая земля.

Земля твоих отцов.

ЧЕРНОЕ НАДГРОБИЕ

С тех пор как Петерис Виксна стал хозяином в «Прериях», прошло пять лет. Название, данное хутору Симсоном, все еще казалось немного смешным, поэтому когда стали менять нелатышские фамилии, когда Гринберги превратились в Залькалнов, а Зандберги — в Смилшкалнов[4], то заодно и «Прерии» переименовали в «Виксны». Эрнестине не очень нравилось, что хутор назвали по фамилии зятя, но что поделаешь, если его имя носят и дочь, и внук, который со временем все равно наследует ее. Так что вообще-то с этим можно было и примириться.

Дом, построенный Симсоном, уже не был самым шикарным в Осоковой низине. От солнца и дождя он посерел, стал неприметным и не мог соревноваться с красивыми, белыми жилыми зданиями в «Апситес» и «Упитес». (Бруверис не хотел отставать от Дрониса.) Зато Петерис поставил хлев — с бетонными стенами и дранковой крышей. На шиферную не хватило денег. Алиса хотела в хлеву еще устроить вторую кухню, чтобы от большого котла, в котором варили картошку, в комнаты не шел постоянно пар, но Петерис счел это излишней роскошью и напрасным переводом дров. Строя хлев, Петерис не занял ни сантима, потому что заложить дом Эрнестина отказалась. И Виксны, став хозяевами, жили так же скупо, как раньше, когда были арендаторами у Дрониса. Теперь они подумывали о следующей хозяйственной постройке — о клети, для которой Петерис уже запасался материалами. Лизета, умерев, оставила триста латов, накопленных ко времени, когда она перешла жить к сыну. На них Петерис купил косилку.

Алисе со всеми женскими работами одной было уже не управиться, и пришлось держать батрачку. Так как польки были дешевле латгалок, у Виксн уже второй год работала чужестранка — Янина Ковалевская, молчаливая молодая женщина; блюдя достоинство, она не любила, чтоб ей много указывали. Янина сошлась с работником Силпетерисов — Донатом и осенью собиралась замуж, решив остаться в Латвии.