Осоковая низина

— Какое тебе дело до того, что говорят и думают другие? Госпоже Дронис я все равно сказала бы.

— Пожалуйста, не говори никому! Ради бога!

— Так или иначе узнают.

Чтобы ни о чем не думать, Алиса попросила у матери какую-нибудь работу. Эрнестина дала ей распороть старое пальто. С час проработав, Алиса сказала:

— Были бы у меня деньги, я купила бы ему этот дом. Подарила бы и сама ушла.

— К чему эти глупости?

— Тогда у меня было бы спокойно на сердце.

— Ты что, должна ему что-нибудь?

— Он ведь надеялся.

Эрнестина пристально посмотрела на Алису.

— Я об этом больше слышать не хочу. И потом, я должна сказать тебе, что эти деньги, детка, не твои.

— Мамочка! Я ведь не  т а к  думаю! Только говорю о том, как  б ы л о  б ы, если бы…

Мимо окна прошла заказчица.

— Куда мне деться? — воскликнула Алиса.

— Залезай под кровать!

Страх Алисы злил и обижал Эрнестину. Когда они опять остались одни, Эрнестина сказала:

— Скажи, что ты сделала плохого?

— Разве хорошо уйти от мужа?

— От плохого мужа уйти не грех.

— Он не плохой человек.

— Надоело мне слышать это! Ведь это просто ненормально!

— Он каждую минуту может приехать и… что я скажу ему?

Она опять пила капли Циммера, но тревога все росла и росла. Алиса уже не могла ни минуты усидеть спокойно на месте, ходила взад и вперед по комнате, без надобности переставляла посуду, перекладывала с места на место катушки ниток и другие мелкие предметы. Наконец она, посмотрев на Эрнестину странным, испуганным взглядом, сказала:

— Он меня ждет. Я должна вернуться.

Мать растерялась. Был уже вечер, она ничего другого не могла придумать, как пойти посоветоваться с Артуром, поделиться хотя бы с ним своей тревогой.

Через полчаса Артур зашел к Алисе.

— Алиса, я хотел поговорить с вами.

Артур повел ее к себе в комнату; не предложив сесть, коснулся ее руки и сказал:

— Мне кажется… Возможно, вы тоже почувствовали это… Наши отношения могли бы стать другими. Мы могли бы жить в доме садовника вместе! С Ильмаром. Думаю, мы очень хорошо ладили бы. Вы не верите в это?

— Верю, но…

— Не поймите меня превратно. Когда вы разведетесь, мы сможем пожениться.

— А что скажут люди?

— Неужели так жить, как до сих пор, лучше? Жить такой унизительной, неестественной жизнью?

— Я не знаю…

Алиса подняла голову и посмотрела в глаза Артуру, на миг припав к его плечу, стремительно вышла из комнаты.

Эрнестина уже постелила Алисе и тоже собралась на покой.

— Ты еще что-нибудь делать будешь? — спросила она.

— Нет.

Они легли. И тогда дочь рассказала, о чем говорил Артур.

— Надо молить бога, чтобы все так и было.

Алиса лежала с открытыми глазами и, глядя в темноту, пыталась представить себе жизнь с Ильмаром и Артуром в домике садовника, как будет осенью и зимой ездить на рынок продавать яблоки, ведь и Артуру торговать не нравится. В остальное время помогала бы в саду и фруктовом погребе. Они держали бы только одну корову и поросенка, на кухне было бы чисто и не пахло сывороткой. Каждый день она была бы вместе с Ильмаром, ждала бы его из школы. В любую минуту могла бы подойти к Артуру, сказать что-нибудь или же спросить о чем-то. Не надо было бы избегать его взгляда, бояться, что он рассердится, скажет резкое слово, и чувствовать себя перед ним виноватой из-за своей слабости или недоделанной работы. Мать тоже была бы рядом, а потом они как-то устроились бы все вместе.

Алиса думала долго, и постепенно ее охватило такое чувство, словно она все эти годы провела где-то вдали, на чужбине и теперь собралась вернуться домой.

Алиса уснула совсем ненадолго и проснулась под впечатлением ночных размышлений. Сразу же взялась стирать замоченное с вечера белье, грела воду, кипятила. Все это с душевным подъемом, словно готовилась к большому празднику. Высохшие на солнце и ветру простыни пахли свежестью, и во всем вокруг ощущалась близость весны.

После обеда вымыла кухню, комнату, решила также прибрать квартиру Артура. Взяв ведро и тряпку, вышла в коридор и отперла дверь. Артура. В это время из своей квартиры вышел сапожник, пожилой холостяк, охотник до слабого пола. Поздоровавшись, он заговорщицки подмигнул:

— Ого, какой почет моему соседу!

И тихо усмехнулся.

Алиса порывисто закрыла за собой дверь, поставила на пол ведро и принялась вытирать пыль. А смешок сапожника не шел из головы. Алисе никогда не нравился этот развратный горбун, хотя он всегда был приветлив, ладил с соседями и, если надо было помочь кому-нибудь, никогда не отказывал. Он умел с каждым потолковать, пошутить, рассказать анекдот, его хорошо понимали и ребята на дворе, нередко можно было наблюдать такую картину: маленького человечка окружает куча мальчишек и все хором непристойно гогочут. Ильмару Эрнестина строго-настрого запретила ходить к сапожнику и слушать его глупые разговоры, а мальчик пока еще с бабушкой считался.

Прибрав комнату, Алиса осторожно вышла в коридор. Никого не было. Она тихо опустила ведро на кирпичный пол, боясь, как бы оно не загремело, и быстро заперла дверь. Ей удалось незамеченной вынести и вылить на дворе помои. И только у матери на кухне Алиса свободно вздохнула.