Остановившиеся часы

В Москве после окончания училища она остаться не смогла. Играла на сцене своего маленького провинциального городка в самой сердцевине России. Но ее тянуло сюда, неудержимо, почти маниакально. И потому с доверчивостью ребенка откликнулась на предложение какого-то московского режиссера (из разряда второсортных) сняться в эпизодической роли фильма о проститутках… Ее лицо попало в кадр, главреж высказал несколько обнадеживающих фраз, и на этом все кончилось. Но верить в это не хотелось… Асташев, как выяснилось, хорошо подошел для роли исповедника, они бродили долго, уже ночью он привез ее на квартирку одного знакомого, большого любителя крепких вин. Плеснули ему бормотухи, поговорили о сухом горбачевском законе, об отстойнике, в который медленно превращалась страна, потом разговор снова перевелся в плоскость богемных откровений… Ночь прошла как мгновение, а утром, когда актриска уснула, Асташев тихо покинул квартирку, как ему тогда казалось, с Юлей он простился навсегда. Но позже она снова промелькнула в его жизни, весьма потрепанная, но сумевшая найти свою точку опоры…

Переодевшись, Оксана стала выглядеть несколько иначе, он никак не мог ухватить суть этой перемены. Косметика воздействует на внешность женщины по-разному. Одних она делает, безусловно, более красивыми, других — моложе или старше, третьих — превращает в совсем другого человека. Здесь же было нечто среднее между превращением и внесением какой-то неизвестной ранее серьезности, сразу насторожившей его. Они сели за столик, и Асташев сделал заказ. Выбор вин остался за ним, закуску, крабовый салат и жареное мясо — выбрала она. Некий невидимый барьер, внезапно возникший между ними, был преодолен не сразу… Гнусавил «Мумий Тролль», за соседними столиками слышался смех, атмосфера «Пилигрима», так резко контрастирующая с прежними временами, иногда удивляла его. Время, незримый фокусник, меняло декорации, но актеры-любители, невольники своей судьбы, нехотя расставались со старыми ролями. Когда они выпили по фужеру вина и принялись за мясо, Асташев вдруг подумал, что ей еще только предстоит увидеть эту изощренную перемену ролей, где каждый, прошедший точку разрыва, только пытается угадать невидимый тайный знак, означающий его будущее…

— А готовят здесь недурно, — заметил он, прожевывая кусок хорошо проперченного мяса.

— А ты ожидал чего-то другого? — спросила она, взглянув на него с легким прищуром.

— Да нет, — он пожал плечами. — Пожалуй, этому можно было научиться…

Его ответ, собственно, был ответом совсем на другой вопрос, издавна занимавший его. Оксана этого, естественно, не знала и больше отмалчивалась, коротко отвечая на его реплики.

Официантка унесла пустую бутылку, при этом выразительно посмотрев на его лоб.

— Она думает, что это я оцарапала тебя, — засмеялась Оксана.

— А это плохо? — спросил он, разливая вино из второй бутылки.

— Это — не хорошо и не плохо, — сказала Оксана, не глядя на него. — Этого просто не было…

И здесь произошло нечто, смутившее его, может быть, оказавшее влияние на остаток вечера. Перед их столиком возникла молодая дива, лицо которой ему показалось чем-то знакомым.

— Сергей, если не ошибаюсь?

— Да… — Асташев поднял глаза, вдруг вспомнив женщину. Это была брюнетка, которую он видел несколько дней назад на острове в костюме Евы. Но, насколько ему позволяла память, он был уверен в том, что не называл ей своего имени. Как, впрочем, и она ему тоже… Это смахивало на телепатию.

— Вы меня помните? — брюнетка надавливала, не спрашивая разрешения. — Там…

— Да, да, я вас помню, — сухо ответил Асташев, понимая, что отдавать инициативу сейчас нельзя. — Однако, если не изменяет…

— Конечно, — брюнетка кивнула. — Мы, в общем, с вами незнакомы… Но я видела вас на фотографии у Тани…

Ее-то вы, надеюсь, еще не забыли?..

Прошлое усмехнулось ему из незримой глубины. Он знал, что это входит в правила игры. И каков бы ни был следующий ход, ему придется ответить.

— Как она? — спросил он, не глядя на женщину, как будто вопрос относился вовсе не к ней.

— Да как тебе сказать? — брюнетка покривила губы, рассматривая Оксану. — А ты ничего не слышал?

— Нет.

— Ее муж попал под следствие. Сейчас сидит. Танюха осталась ни с чем. Большую часть имущества конфисковали. — Да ты что? — Асташев вскинул глаза вверх, вглядываясь в брюнетку, как в некий призрак, появившийся неизвестно откуда и неизвестно зачем. Наверное, в его голосе было что-то не совсем убедительное, ему не хватало искренности, интереса, и брюнетка хорошо уловила это. Но он и в самом деле не знал, как ему относиться к этим отголоскам прошлого, к этим полунамекам, к этому подталкиванию к возвращению. Он не чувствовал себя связанным, тем более обязанным чему-то и кому-то. Возвращаться назад часто бессмысленно. Не зря говорил древний мудрец — нельзя войти дважды в одну воду…

— Все очень серьезно, Сергей, — брюнетка делала вид, что не заметила его равнодушия. — Может быть, я увижусь с ней на днях… Что-нибудь передать?

— Да, конечно, передавайте привет…