Оставь мир позади

– Я думаю, что она, вероятно, играет на дороге. Взяла один из велосипедов. Я знаю, ей было скучно. Она просто… она играет. – Д. Х. пытался звучать так, словно это был неизбежный факт. – Дадим Арчи немного воды. Нельзя допускать обезвоживание.

Клэй действительно знал, что Роуз любит заниматься делом. Она вечно была с книгой, а в книгах у девочек ее возраста сплошь большие сердца и аппетит на приключения. Они совершали невероятные, смелые поступки, сталкивались со своими страхами лицом к лицу, а потом целомудренно держались за руки с мальчиками с красивыми ресницами. Эти книги давали ей ощущение мира как места, где можно победить с помощью отчаянной храбрости. Книги губили всех – разве не это должна была продемонстрировать его академическая работа?

– Вода. Ну да.

Рут уже наполняла второй стакан.

– Выпей все.

– Сядь, аккуратно. – Тело Клэя вспомнило позу раннего отцовства: готовность прыгнуть и поймать падающее тело малыша.

– Нам нужно в больницу, – решил Джордж. – Надо ехать прямо сейчас.

– Ты не можешь меня бросить. – Рут развернула одеяло, лежавшее на спинке дивана, и накинула на тело мальчика.

– Он болен. Ты же это видишь.

– Мы не можем уехать без дочери…

– Мы поедем вдвоем. Мы с вами. Возьмем Арчи.

– Нет. Ты не можешь, Джордж, ты не можешь уехать.

– Рут. Тебе надо найти Аманду. Вдвоем найдите Роуз. Оставайтесь здесь.

Было ли у нее желание это делать? Разве ей не надоело быть сильной, благородной и компетентной, лучшей актрисой второго плана? Разве ей нельзя впасть в истерику и бояться?

– Джордж, пожалуйста.

Он посмотрел в глаза своей жены.

– Мы вернемся. Мы правда вернемся.

– Вы никогда не вернетесь. Разве вы не видите, что что-то происходит? Это происходит прямо сейчас. Что бы это ни было, оно происходит с Арчи, оно происходит со всеми нами, мы не можем уехать. – Рут не плакала и не билась в истерике, оттого ее слова звучали еще более тревожно.

Клэй не замечал покалывание в коленях и локтях, или замечал, но списывал его на страх.

– Рут, пожалуйста. Нам нужна помощь.

Это был его момент. Люди его поколения принимали решения, они вели войны, они наживали состояния, они действовали уверенно:

– Мы едем. Клэй, отведите Арчи к машине. Возьмите с собой одеяло. Рут, дай ему с собой бутылку воды. Арчи, ложись на спину на сиденье.

– Джордж. Я не дам тебе этого сделать. Я не могу позволить тебе это сделать. Не могу.

– Это единственное, что мы можем сделать. Это то, что я должен сделать. – Джордж держал ключи в руке. Он не произнес этого, потому что знал Рут и знал, что она поймет: если они не будут человечными в этот момент, они будут ничтожествами.

Рут не знала, как перечислить все то, чего она не могла сделать. Она ничего из этого не могла сделать.

– Ты вернешься ко мне. Вы вернетесь за нами.

– Установи таймер. Возьми свой телефон. Поставь будильник. Один час. – Д. Х. был уверен, что успеет.

– Не смей давать обещания, которые не сможешь сдержать! – Рут возилась с телефоном.

– Это займет час. Меньше. Я поеду в больницу. Отвезу их, развернусь и приеду за тобой, Амандой и Роуз. Вы найдете Роуз. Поняла? Я тоже поставлю таймер.

– Это не сработает. Это не сработает.

– Сработает. Выбора нет. Смотри. – Он нажал на цифровой дисплей, и секунды начали обратный отсчет. – Я оставлю там Клэя и Арчи, а потом вернусь за вами тремя до того, как этот таймер сработает.

– Откуда вы знаете, что в больнице… – Клэй запнулся.

– Клэй, – Джордж не думал, что это стоит обсуждать. Он знал, что должно произойти. – Собирайтесь. Посадите его в машину.

– Давай, милый. – Клэй помог сыну встать на ноги и вспомнил, как его руки когда-то держали за талию малыша. Такого тощего, что он мог обхватить его ладонями, и кончики пальцев касались друг друга.

Рут снова накинула одеяло на плечи Арчи.

– Один час. – Она нажала кнопку на телефоне, и начали тикать секунды. – Вот сколько у вас есть. Ты обещал.

– Не о чем беспокоиться. – Джордж схватил ключи, тяжелые, – тяжесть ассоциируется с роскошью. Он лгал? Он надеялся?

Рут не верила в молитвы, поэтому ни о чем не думала.

37

Д. Х. ЗНАЛ, ЧТО ОНИ НАЙДУТ РОУЗ. Это то, что делают матери. Сработает тайный сонар, как у тех птиц, что прячут сотню тысяч семян в октябре и остаются толстыми всю зиму. Машина ожила, как и положено надежному, дорогому устройству, каким она и была.

Арчи дрожал на кожаном сиденье.

– Скажи мне, если тебе нужно остановиться и прочистить желудок, – Джордж сказал это так, будто он переживал за свою машину, но родитель разбирается во рвоте и того хуже, обретает в ней крещение и способен на всю оставшуюся жизнь испытывать от нее не ужас, а жалость. Семилетняя Майя на углу Лексингтон и Семьдесят четвертой, изрыгающая целые куски белой рыбы в его протянутые руки. Просто воспоминание, просто момент, но он бы сделал это снова, если бы на заднем сиденье была его взрослая дочь, беззубая и охваченная какой-то болезнью, у которой нет имени. Ты всегда остаешься отцом.