Оставь страх за порогом

– Также обвиняетесь в шпионаже, передаче иностранным государствам охраняемых СССР тайн.

Краснов вновь не промолчал:

– Свою страну покинул довольно давно, точнее, в начале двадцатого года, когда еще не был образован СССР. До лета сорок пятого моя нога не ступала на родную землю. Посему не мог похищать, передавать кому-либо секретные гостайны.

Следователь пропустил и это замечание мимо ушей.

– Обвиняетесь во враждебной деятельности против народа, тесном сотрудничестве с фашистской Германией, антисоветской пропаганде, огульной критике социализма, неоднократных попытках силовыми методами свергнуть законную власть, призывах к военнослужащим, гражданскому населению переходить на сторону врагов.

Краснов отказался признать что-либо из перечисленного:

– Если придерживаться юридической стороны, я не только не изменял родине, а наоборот, ратовал за ее свободу, благополучие. Мои руки чисты, на них нет ни капли крови. Все обвинения лживы, притянуты за уши, легко разбиваемы.

Не желающий спорить, следователь приказал увести атамана. На этот раз Краснова не вернули в камеру, на лифте подняли на несколько этажей, привели в кабинет, где за массивным столом восседал крупный мужчина.

– Так вот каков непримиримый антисоветчик с многолетним стажем, немецкий холуй, бумагомаратель, щелкопер!

Атаман чуть склонил голову.

– Весьма польщен, что знаете про мою литературную деятельность.

– Ошибаетесь. Принципиально не читаю книг подонков, вроде вас. Не желаю пачкать рук о их стряпню. О ваших романчиках информировал референт.

– Рад, что хотя бы слышали о моих творениях. Догадываюсь, что доставили не для литературной дискуссии. Вести полемику не желаю, тем более открывать душу, исповедываться. К тому же не знаю, с кем имею честь разговаривать.

Хозяин кабинета привстал в кресле.

– Я Меркулов Всеволод Николаевич, генерал армии, как и вы. Это единственное, что нас объединяет, во всем остальном стоим по разные стороны баррикады. – Меркулов смерил взглядом стоящего перед ним Краснова. – На фотографии в деле выглядите моложе. На такого жалко тратить пулю или веревку.

Атаман был наслышан о Меркулове, перед войной и с весны 1943-го по март 1946-го министре государственной безопасности. Знал Краснов, что собеседнику небезразлично литературное творчество, одну его пьесу поставили многие театры, начиная с Малого.

«Печально, что моя судьба зависит от подобного напыщенного индюка», – с брезгливостью подумал Краснов.

– Перед тем как сыграете в ящик, признайтесь, что побудило служить немцам? Скривились, зубки прихватило? Так нет же давно зубов! Противно дышать одним воздухом с белобандитом, лизавшим фашистам зады, мечтавшим распять советскую власть, сделать наш народ рабами. Не ожидай вас справедливый пролетарский суд, задушил бы собственными руками.

– Не пугайте, – попросил атаман. – Не раз смотрел в лицо смерти, не испугает и теперь ее ледяное прикосновения, все в руках Божьих.

Меркулов зычно рассмеялся.

– Не в Божьих, а в руках органов госбезопасности и еще суда! Удивляюсь, как с богатым жизненным опытом могли поверить немцам, служить им, ходить перед ними, как дрессированная собачонка на задних лапах, искать защиту у наших союзников в войне? Последние после победы боятся русских, как черти ладана, знают, что мы стали сильнейшей в мире державой, обладаем сверхмощным атомным оружием, в любой момент можем двинуть войска на Европу с Америкой, разбомбить к чертовой матери Лондон, Вашингтон с Нью-Йорком, не оставим от них камня на камне. В минувшие века русские поили своих коней в Одере, Сене, теперь напоим в Темзе и за океаном. – Неожиданно Меркулов перешел на «ты». – Смотрю на тебя, и смех разбирает: где был ум, когда шел против нас, на что надеялся?

Краснову наскучило слушать и он попросил:

– Прикажите увести.

Требование вывело Меркулова из привычного состояния:

– Не указывай, что мне делать! Ты смердящий труп, давно пора лежать в могиле, точнее, быть сожженным в печи крематория. Скоро окажешься в аду, где встретишься со старыми дружками Колчаком, Юденичем, Врангелем, Власовым, находящимся на последнем издыхании в Америке Деникиным[118] и прочим отребьем. Передай, что Меркулов плюет в их поганые рожи!

Два генерала были удовлетворены беседой. Меркулов тем, что увидел заядлого врага, высказал ему в лицо все что хотел, Краснов, что встреча оказалась короткой. Ни первый, ни второй не могли знать, что Меркулов переживет Краснова лишь на шесть лет, будет снят с последнего поста министра Госконтроля СССР, вместе с Л. Берия и пятью высокопоставленными руководителями предстанет перед специальным судебным присутствием Верховного суда ССР и будет расстрелян в 1953 году.