Оставь страх за порогом

– Не жалейте людей, победа не дается без жертв, сейчас на кон поставлен престиж Германии и мой личный. Мы посадим русских в лужу, опозорим на весь мир, когда сообщим о вызволении из плена Паулюса, это скрасит досадную неудачу на Волге! Великий Рихард Вагнер звал к мщению, им пропитаны все его оперы. Мы призваны совершить святую месть с немецкой пунктуальностью и основательностью. Нет времени горевать о потере армии с ее командующим! Сталинград оставлен временно, возьмем его после захвата нефтяных районов Кавказа! Мы пройдем сквозь Сталинград, оставив за спиной голую пустыню, где не вырастет ни одна травинка!

Фюрер говорил для одного себя, устремлял блуждающий взгляд на мелькающие за окном столбы.

– Величие познается в беде. Внутренний голос говорит, что именно сейчас Германия расправит плечи, обретет необходимые ей силы и сокрушит врагов! Я вложил в ваши руки, адмирал, карающий меч ни-белунгов, пусть он опустится на головы тех, по чьей вине в ужасных русских снегах замерзла моя армия! Я заставлю врагов познать горечь поражения: Сталин потеряет покой и сон!

– К сожалению, Паулюс продемонстрировал слабость духа не только в конце января, а и раньше, когда ему сделали предложение примкнуть к заговорщикам.

– Почему об этом узнаю только сейчас?

– Сведения требовали проверки. Заговор зрел в кругу генералов.

– И что Паулюс ответил предателям?

Вопрос был в лоб, требовал такого же ответа.

– Ни «да», ни «нет». Видимо, выжидал, как в дальнейшем себя поведут заговорщики. Был нерешителен, что продемонстрировал позже в Сталинграде. Совершил непростительную ошибку, своевременно не доложив о зреющем за вашей спиной заговоре.

Гитлер закатил глаза:

– Я предвидел это! Данный свыше дар озарения не обманул! Задолго до тридцать первого января, когда Паулюс, как трус, поднял перед русскими руки, внутренний голос вещал, что 6-й армией командует недостойный не только стоять во главе крупного воинского соединения, но и быть простым солдатом!

Фюрер терял над собой контроль, могло завершиться приступом, и, Канарис поспешил перевести беседу на приятную для фюрера тему:

– Имел удовольствие видеть и высоко оценить ваш проект нового Берлина. Как все, к чему прикасается ваша рука, проект гениален, оставляет на задворках все прежде созданное в архитектуре, начиная с египетских пирамид, греческого Парфенона.

Гитлер обмяк. Волоча ногу, сделал несколько шагов по коридору вагона, вернулся к адмиралу.

– Я давно хотел и наконец, отыскал время для создания проекта по изменению облика столицы. После победы возведем гигантский дворец высотой в триста метров на сто восемьдесят тысяч зрителей. Здание будет иметь пуленепробиваемые стены, двери, и ворота отольют из крупповской стали. Дворец станет неприступной крепостью. В честь победы поднимется триумфальная арка, над ней имперский орел сожмет в когтях земной шар, олицетворяя вечное господство Германии над миром!

Фюрер сомкнул веки и уже спокойно продолжал:

– Великая цель, которую поставил перед собой еще в юности, заставила забыть о живописи – вы знаете, что делал большие успехи, мне прочили карьеру художника, но в заботе о нации похоронил талант. Сейчас, именно сейчас, начнем возводить новую столицу, она переживет века, спустя тысячелетия потомки будут восхищаться грандиозным памятником национал-социализму!

Гитлер умолк. Канарис обрадовался, что вовремя переключил внимание фюрера на греющие его планы, но ошибся – лицо фюрера передернула гримаса.

– Англосаксы с их королем Георгом VI посмели рукоплескать победе русских! Это неуважение к моим воинам, погибшим на Волге, надругательство над Германией, вынужденной объявить траур по 6-й армии! Успеху русских радуется и паралитик Рузвельт! Что они скажут с Черчиллем, когда я смету с лица земли Москву с Ленинградом, превращу в груду развалин Лондон с Вашингтоном?