Остенландия

то и дело могут улизнуть под тем или иным предлогом, а тетушка Сафрония всегда на

своем посту.

– Тетя, – пересела Джейн поближе к ней, – не хотите ли сегодня отдохнуть немного? Вы

ведь целый день возитесь с нами. Небольшой отдых вам никак не повредит.

Тетя Сафрония улыбнулась, и ласково потрепала Джейн по щеке.

– И в самом деле. Думаю, это будет очень кстати, если конечно, ты, милочка, никому не

расскажешь.

Так приятно знать, что бедная женщина наконец-то хоть немного займется собой, но это

означало, что она сама останется тет-а-тет с мистером Темплтоном на одной софе, под его

бульканье нон-стоп. Она попыталась переключиться с этих звуков, ничего не имевших с

журчанием ручейка, на разговор игроков за соседним столиком.

– Ничего себе, мистер Нобли, – воскликнула мисс Чарминг, – что это вы вытворяете!

– Прошу прощения, мисс Чарминг, – ответил мистер Нобли.

– Прощения? Это еще почему? Я же сказала, что это был классный ход! Вы же их

наповал!

– Как вам будет угодно, – бесстрастно отозвался мистер Нобли.

– Нобли, будь поосторожнее с мисс Чарминг, честное слово, у нее есть чему поучиться, –

подхватил полковник Эндрюс.

– Ай, полковник Эндрюс! – захихикала она, – на что это вы намекаете, а?

А вскоре из их разговора, прояснилась и роль мисс Хартрайт, которая не позволяла беседе

увянуть на полпути.

– О, какой хороший ход, полковник! А я его прозевала. Отлично, мистер Нобли, у вас

очень опытная рука, могу поручиться в этом. Смелый ход, мисс Чарминг, но очень

умелый, как я вижу.

Нет, мисс Хартрайт была не просто любезна, о нет, нет, она была необыкновенно

обаятельна. Даже сам мистер Нобли был гораздо отзывчивее, чем обычно. Он ни словом

не обмолвился с ней с той минуты, когда Джейн нарушила правила игры в маскарад. Она

задумчиво наблюдала за ним, гадая, наябедничал он миссис Уоттлзбрук, или же нет. Пару

раз их взгляды все же встретились, но и только.

Мисс Хартрайт продолжала заливаться соловьем, карты падать на стол, лампы коптить, и

вдруг комната начала трансформироваться в глазах Джейн. Во всяком случае, ее

отражение в зеркале, в недавно еще любимом платье становилось нелепым и уродливым,

как и искусственное кудрявое дополнение к прическе на ее голове.

«Какая же ты идиотка», прошептала она себе еле слышно. Она жила фантазиями об этом

мире долгие годы, а вот поди ж ты, теперь чувствует себя здесь совершенно лишней. Еще

одна лишняя минута здесь, и у нее окончательно разболится голова.

Едва мистер Темплтон стал мирно похрапывать в своем кресле, Джейн, убедившись, что

до нее никому нет дела, потихоньку выскользнула из гостиной.

Хотя в эпоху Регентства незамужней леди дозволялись прогулки в одиночестве

исключительно по утрам, Джейн не собиралась запираться в комнате, а головная боль

была тому совершенно достаточным извинением.

Прохладный ночной воздух плащом лег ей на плечи, и она поежилась, обхватив себя

руками. Так ей и надо, наказывала же ей миссис Уоттлзбрук «никогда не выходить из дому

без шляпки и накидки». Жаль, что никто из ее шпионов не появился из-за кустов, чтобы

немедленно вернуть ее обратно. Она была одна.

Она бродила по дорожкам сада, невольно надеясь, что сейчас из-за угла появится

полковник Эндрюс, бросившийся следом на поиски. У нее никогда не получалось жить в

мире безнадежных фантазий. Ей как воздух нужна надежда, но в этом вся проблема. Будь

она хоть немного пессимистичнее, она бы не цеплялась за химеры, и уж тогда точно не

оказалась бы одна в этом полу-фантастическом английском парке.

Она бездумно следовала за поворотами тропинки, пока не уткнулась в коттедж, похожий

на дом для прислуги. Когда она подошла поближе, то с изумлением заметила отсвет

экрана телевизора в окне на втором этаже. И, как бабочка, завидевшая свет, уже не смогла

свернуть в сторону. Через пару шагов она уже могла поручиться, что точно знает, что это

за передача и что скажет ведущий в следующую минуту. Это была непоколебимая

реальность земного двадцать первого века, где баскетбольный матч для каждого парня

дорог не менее, чем шоколадный коктейль для любой девчонки.

И действительно, 30 октября Национальная баскетбольная ассоциация начинала серию

игр; так что, если кто-то в Англии смотрит матч, который был вчера, значит, сегодня…

– Хэллоуин! – сорвалось у нее вслух. – Как это кстати.

Холод и темнота ночи – против манящего голубоватого света экрана. Мысль о том, что

придется возвращаться одной в пустоту комнаты, или продолжать любоваться игроками в

вист, едва не заставила ее застонать от отвращения. Она шагнула к дверям и решительно

постучала.

Звук телевизора тотчас приглушили, из-за двери послышались какие-то беспорядочные,

суматошные звуки.

– Одну минуточку, – послышался мужской возглас.

И дверь распахнулась. Это был Мартин-Теодором-садовником-здесь-кличут. Обнаженный

по пояс. Ниже, правда, были штаны, а на шее полотенце. Этот торс произвел на нее

впечатление. Что-то на уровне «Вот это да!» Хорошо, что на ней сейчас лестное для нее

платье.

– Жизнь, или кошелек? – выпалила она.

– Что?

– Извините, что помешала, – показала она на полотенце, – заняты?