Остенландия

все же существует на свете и для нее мужчина. Никогда не стоит отчаиваться.

Кончились бесконечные пейзажи за окном лимузина, она снова в здании аэропорта. Еще

более двух часов до посадки, и она бездумно прошлась по магазинчикам, купила

дурацкий бестселлер с роботами на обложке, потом нашла свой выход номер три,

уместилась перед ним в пластиковое сиденьице, и как раз попыталась сосредоточиться на

строчках никчемной книжки…

Когда громкоговоритель аэропорта настойчиво и внятно возвестил во всеуслышание:

– Мисс э… Эрствайл, вас просят подойти к стойке обслуживания пассажиров терминала

номер три. Мисс Эрствайл просят к стойке третьего терминала.

Это фантастически прозвучавшее здесь имя сработало безошибочно. Она поднялась,

словно сомнамбула, среагировав на нужное заклинание. Что, если у нее за спиной уже

выстроились тележурналисты с камерами наизготовку, а любители очередного риэлити-

шоу уже рассматривают ее на телеэкранах? Она нервно оглянулась. Аэропорт был

заполнен привычно-безразличным жужжанием. Да, на этот раз ей даже не хватило чувства

юмора, чтобы хоть дух перевести.

Она бесконечно долго пробиралась сквозь препоны служб проверок и безопасности, и

цоканье ее каблучков отдавалось набатом в ушах. Словно аэропорт был пуст, и масса

человеческих тел не могла приглушить этот пульсирующий резонанс.

У стойки терминала номер три круто завитая брюнетка любезничала с кем-то, и этот некто

был чертовски, поразительно естественен и элегантен в своих синих джинсах и свитере

родом из двадцать первого нашего века. Что, не нашлось умного адвоката, успокоить

потрясенную душу хозяйки Остенландии? Тут мужчина у стойки заметил Джейн и

выпрямился, подавшись к ней навстречу.

– Джейн.

– Мартин. Так это ты звал? – Отрывисто спросила она.

А нечего теперь ходить вокруг да около.

– Джейн, извини, я собирался обо всем рассказать тебе сегодня, в общем, мы ведь можем

еще и сегодня вечером, если…

– Ты ведь актер, – сказала она так, словно актер и ублюдок – синонимы, всякий знает.

– Да, но, но… – он оглянулся по сторонам, словно в отчаянных поисках карточек с

подсказками.

– Но все равно ты отчаянно влюблен в меня, – подсказала она, – ведь я такая невероятная

красавица, что ты сразу перестал притворяться. И я похожа на твою сестру.

Ушки яркой жизнерадостной брюнетки развернулись, словно локаторы, в их сторону, хотя

при этом глаза ее упорно не отрывались от экрана монитора.

– Послушай, Джейн…

– И конечно ты бросился со все ног в аэропорт, сгорая от неутолимой любви, а совсем не

потому, что миссис Уоттлзбрук умирает от ужаса при мысли о том, что я могу накатать о

Пембрук Парке.

– Да нет же! Конечно, я и врал, и притворялся, и никогда не был особо фанатом НБА, но

чувства могут зародиться, даже если…

– Чувства могут зародиться – это тоже миссис Уоттлзбрук придумала?

Мартин закусил губы от досады.

Она вдруг вспомнила, что расследование Молли зашло сразу в тупик – наверное…

– Тебя зовут не Мартин Джаспер.

– Ну, вообще-то Мартин.

И тут рядом с ней оказался некто уж совсем невероятный, несмотря на знакомые

бакенбарды и униформу джентльмена, правда, в свободном полупальто поверх этого

великолепия. Ой, бейсболка на голове делала его почти неузнаваемым. Заметив ее, этот

покрасневший и вспотевший от бега человек выдохнул с явным облегчением.

Джейн стояла, разинув рот в самом прямом смысле этого слова. Никогда, в самых своих

смелых и отчаянных мечтах не смогла бы она вообразить себе, что мистер Нобли

способен сломя голову броситься за ней в аэропорт. Она сделала шаг назад, словно

наткнулась на привидение, сразу споткнулась обо что-то и свалилась бы к его ногам, если

бы мистер Нобли не подхватил ее.

Может, в этом и есть предназначение такого современного прибора для пыток, как

высокие каблуки? Вместо старомодных обмороков? Чтобы мужчинам приходилось иногда

спасать нас от падения. Фу, какие глупости. Но приятно такое подумать…

Он явно неохотно разжал руки, отпуская ее.

– Вы еще тут, а я уже испугался было, что… – но тут он увидел Мартина. – Что вы здесь

делаете?

Теперь брюнетка, не таясь, смотрела на них во все глаза, что-то выстукивая на клавиатуре, верно, нечто очень-очень срочное.

– Мы с Джейн сблизились за это время, и я… – начал было Мартин.

– Сблизились… Это все чушь собачья. Одно дело – дурачить перезрелых пресыщенных

дамочек, которым плевать, кто ты таков на самом деле, но это уж чересчур. – Он взял ее за

руку. – Это все вранье. Я не мог сказать тебе раньше, но он просто актер.

– Я знаю, – сказала Джейн.

– Да? – Нобли растерянно замолчал.

– Так что же ты здесь делаешь? – Спросила она устало. Это стало походить на балаган.

– Я хотел сказать тебе, – он оглянулся, потом сдернул дурацкую бейсболку, провел рукой

по волосам, подходя к ней вплотную, и тихо сказал, – прости, что приходится говорить это

здесь, в неромантичной обстановке, но… – он смял и сунул кепочку в карман. – Я

проработал там четыре года. И все женщины, приезжавшие туда, были одного пошиба. Но

уже с первой нашей встречи тогда, в парке, я почувствовал, что ты не такая, ты настоящая, искренняя.

Он взял ее за руку.