Осточерчение

я последний выживший звездочёт
тот, кто вскидывается ночью, часа в четыре,
оттого, что вино шумит в его голове,
словно незнакомец в чужой квартире, —
щёлкает выключателем,
задевает коленом стул,
произносит «чёрт»
тут я открываю глаза,
и в них тёплая мгла течёт

я последний одушевлённый аэростат,

средоточие всех пустот
водосточные трубы – гортани певчих ветров,
грозы – лучшие музыканты
а голодное утро выклёвывает огни с каждой улицы,
как цукаты,
фарный дальний свет, как занозу, выкусывает из стоп
и встаёт над москвой, как столп

я последний высотный диктор,

с саднящей трещиной на губе.
пусто в студии новостей —
я читаю прощальный выпуск
первому троллейбусу из окна,
рискуя, пожалуй, выпасть —
взрезав воздух ладонями, как при беге или ходьбе.
в сводках ни пробела нет
о тебе.

16 апреля 2009 года

Профессор музыки

Саше Маноцкову

что за жизнь – то пятница, то среда.
то венеция, то варшава.
я профессор музыки. голова у меня седа
и шершава.

музыка ведёт сквозь нужду, сквозь неверие и вражду,

как поток, если не боишься лишиться рафта.
если кто-то звонит мне в дверь, я кричу,
что я никого не жду.
это правда.

обо всех, кроме тэсс, – в тех краях,

куда меня после смерти распределят,
я найду телефонный справочник,
позвоню ей уже с вокзала.
она скажет: «здравствуйте?..»
впрочем, что б она ни сказала, —
я буду рад.

16 апреля 2009 года

XI

Вкратце

косте ще, на день рождения

я пришёл к старику берберу, что худ и сед,
разрешить вопросы, которыми я терзаем.
«я гляжу, мой сын, сквозь тебя бьёт горячий свет, —
так вот: ты ему не хозяин.

бойся мутной воды и наград за свои труды,

будь защитником розе, голубю и – дракону.
видишь, люди вокруг тебя громоздят ады, —
покажи им, что может быть по-другому.

помни, что ни чужой войны, ни дурной молвы,

ни злой немочи, ненасытной, будто волчица —
ничего страшнее тюрьмы твоей головы
никогда с тобой не случится».

7 февраля 2012, Сочи

Текст, который напугал маму