Остракизм в Афинах

С большей степенью вероятности лидером (или, по крайней мере, одним из лидеров) оппозиции Кимону можно назвать Перикла, который в то время еще не отошел от Алкмеонидов и действовал в рамках их группировки[902]. Обычно считается, что Перикл в тот период, о котором идет речь, был еще слишком молод для того, чтобы выступать в качестве одного из ведущих политических деятелей в государстве (тридцать с небольшим лет). Это мнение, однако, нуждается в нескольких существенных оговорках. Во-первых, несмотря на молодость, будущий «афинский олимпиец» уже успел зарекомендовать себя на поприще общественной жизни. Он успел побывать и стратегом, и хорегом, неоднократно выступал в качестве оратора и в народном собрании, и в судах, сразу снискав себе репутацию великолепного мастера красноречия. В частности, в ходе судебного процесса против Кимона, состоявшегося незадолго до его остракизма (зимой 463/462 г. до н. э.) Перикл выступал в качестве одного из основных обвинителей, а по словам Стесимброта (FGrHist. 107. F5), автора V в. до н. э., то есть современника или почти современника событий, — даже был самым влиятельным представителем обвинения (των κατηγόρων о σφοδρότατος). Кимон был оправдан не в последнюю очередь потому, что Перикл проявил на суде странную пассивность. По городу ползли слухи, что сестра Кимона Эльпиника тайно ходатайствовала перед Периклом за брата (Plut. Cim. 14; Pericl. 10). Верить этим сплетням вовсе не обязательно, но, во всяком случае, надлежит помнить, что Перикл и Кимон были совсем недавними союзниками, к тому же связанными узами свойствб[903]. Им было легче, чем кому-либо, найти общий язык и достичь примирения, что, кстати, показали и последующие события.

Во-вторых, в политической жизни Афин имел значение, если так можно выразиться, не только «онтогенетический», но и «филогенетический» возраст того или иного гражданина — древность и знатность рода, к которому он принадлежал, слава предков и т. п. Политик, который был в избытке наделен всем этим (а к Периклу это относится в полной мере), начинал свою карьеру и становился известным согражданам значительно раньше, чем человек не столь «благородного» происхождения. Кимон, как известно, имел влияние в полисе, не достигнув еще и тридцати лет. То же самое впоследствии можно было сказать об Алкивиаде: он боролся за первенствующее место в государстве с Никнем, который годился ему в отцы, и боролся на равных, именно потому, что Алкивиад принадлежал к самой верхушке наследственной аристократии, а семья Никия была довольно безвестной. Соответственно, и Перикл вполне мог стать лидером группировки в достаточно молодом возрасте.

Плутарх (Pericl. 7) отмечает, что в молодости Перикл боялся остракизма (φοβούμενος έξοστρακισθήναι). Конкретным историческим контекстом этого сообщения следует, скорее всего, считать именно события рубежа 460-х — 450-х гг. до н. э., когда в Афинах имела место новая череда остракофорий, и жертвой одной из них действительно вполне мог стать Перикл. Однако же эта судьба постигла не его, а другого представителя той же группировки — Алкивиада Старшего. Эту персону, хотя о ней и крайне мало известно, тоже приходится со всей серьезностью иметь в виду, пытаясь определить лидера или лидеров группировки, противостоявшей Кимону и его окружению. Уже то, что Алкивиада изгнали остракизмом, говорит о его бесспорном и значительном влиянии в полисе, о его принадлежности к наиболее крупным политическим деятелям (против иных остракизм, как известно, не применялся). Может быть, вначале лидером «группировки Алкмеонидов» (название, конечно, условное, поскольку к ней могли принадлежать не только представители этого рода, но и лица, связанные с ним родством, свойством или наследственной политической дружбой) был именно Алкивиад Старший, а уже после его изгнания эта роль перешла к Периклу? Увы, здесь мы можем только гадать, тем более что положение лидера группировки как в архаических, так и в классических Афинах не представляло собой какого-то официального статуса. Гражданину, ставшему лидером, явно не выдавалось никакого документа, подтверждающего его лидерство[904]. Как бы то ни было, недооценивать значение Алкивиада Старшего в политической жизни рассматриваемого периода, судя по всему, не стоит, хотя его деятельность и крайне слабо отразилась в античной нарративной традиции.