Остракизм в Афинах

Известно, что Алкивиад Старший разорвал наследственные ксенические узы, связывавшие его со спартанцами (Thuc. V. 43.2). Не возникает никаких сомнений по поводу того, когда именно это произошло: в конце 460-х гг. до н. э., когда резко обострились афино-спартанские отношения и когда в интересах борьбы с лаконофилом Кимоном его противникам нужно было как можно более демонстративно дистанцироваться от Спарты. Здесь мы выходим на проблему внешнеполитического контекста интересующего нас этапа истории остракизма, характеризовавшегося, как мы видели, значительным учащением остракофорий и этим сильно напоминающего 480-е гг. И в том и в другом случае мы наблюдаем обострение противостояния внутри гражданского коллектива по вопросам внешней политики. Но теперь речь уже шла об отношениях не с Ахеменидской державой, но со спартанским полисом. Борьба «лаконофилов» (Кимон и его окружение) и «лаконофобов» (Алкивиад Старший, Эфиальт, Перикл и другие противники Кимона) стала одним из ключевых вопросов повестки дня. Изгоняя остракизмом того или иного политика, демос делал выбор в пользу какой-либо внешнеполитической линии. В конечном счете был избран курс на конфронтацию со Спартой.

* * *

После вышеописанного этапа истории остракизма, на котором этот институт пускался в действие весьма интенсивно, наступает новый период «затишья», причем период весьма длительный (его вообще можно охарактеризовать как самый длительный из всех выделяемых нами), растянувшийся примерно на 40 лет — от середины 450-х до середины 410-х гг. до н. э. На этот продолжительный хронологический отрезок приходится лишь один бесспорный остракизм (изгнание Фукидида, сына Мелесия, скорее всего, в 444 г. до н. э.) и еще один остракизм, сама историчность которого, не говоря уже о датировке, является предметом споров и сомнений (изгнание Дамона). Для четырех десятилетий политической борьбы это, конечно, очень мало. Таким образом, применение остракизма явно переживало колебания «синусоидального» типа.

Условия политической жизни на том этапе афинской истории, о котором сейчас идет речь, отнюдь не оставались единообразными; они неоднократно менялись, но, впрочем, сохраняли одну устойчивую характеристику: почти никогда за все это время борьба группировок не приобретала ярко выраженного «биполярного» характера, то есть не выливалась в устойчивое противостояние двух примерно равных по силе крупных групп или коалиций. Досрочное возвращение из изгнания Кимона в 457 г. до н. э. не привело к возрождению дуальной схемы по той причине, что между этим политиком и Периклом было заключено своеобразное «джентльменское соглашение» о разделении сфер влияния в полисе. Плутарх (Pericl. 10) определяет условия этого соглашения так: «чтобы Кимон с эскадрой в двести кораблей уехал из Афин и командовал войском за пределами Аттики, завоевывая земли царя, а Периклу была бы предоставлена власть в городе». Здесь налицо некоторое упрощение: ведь не все же время от своего возвращения до смерти (450 г. до н. э.) Кимон провел «за пределами Аттики». Очевидно, суть договоренности заключалась в том, что Кимон отныне отвечал за внешнюю политику государства, а Перикл — за внутреннюю. Возник в некотором роде «дуумвират», и в применении остракизма в этот период не было никакой нужды, коль скоро два ведущих политика находились не во вражде, а в союзе.

После кончины Кимона отношение его политических преемников во главе с Фукидидом, сыном Мелесия, к группировке Перикла вновь стало враждебным. Противостояние пока еще не велось на равных: влияние Перикла к середине V в. до н. э. стало чрезвычайно значительным, а Фукидиду еще нужно было завоевывать авторитет. Не исключено, что, если бы события были предоставлены своему естественному ходу, в очередной раз повторилась бы извечная парадигма афинской политики: популярность Перикла пошла бы на спад, оппозиция, возглавляемая Фукидидом, в свою очередь усилилась бы, и в конечном счете одна группировка элиты сменила бы у власти другую. Однако как раз естественному ходу события не были предоставлены: Перикл в данной ситуации проявил себя как выдающийся стратег внутриполитических комбинаций, обладающий искусством прогнозирования и способный предотвратить неблагоприятные для себя варианты. Он сделал самый дальновидный шаг, какой только был возможен при имевшихся обстоятельствах, а именно искусственно форсировал события. По словам Плутарха (Pericl. 14), он вступил в борьбу с Фукидидом, инициировал остракизм, подвергался опасности изгнания сам, но в конечном результате добился удаления своего противника (προς τον Θουκυδίδην εις αγώνα περί του οστράκου καταστάς και διακιν-δυνεύσας, έκεΐνον μεν έξέβαλε). Иными словами, Перикл заблаговременно пошел на остракизм, не дожидаясь, когда силы сторон уравняются. Соответственно, реальная опасность, которой он подвергался, была не столь уж и значительной.