Остракизм в Афинах

А теперь перейдем, так сказать, к эпизодам из истории остракизма в полисах за пределами Афин, сразу оговорив, что в дальнейшем изложении неизбежно будет немало гипотетичного. Больше всего можно сказать об остракизме в Мегарах, поскольку история этого полиса известна относительно лучше, чем история большинства остальных, и сравнительно неплохо изучена в современной историографии[1120]. Напомним, что в источниках эксплицитно не сообщается о том, на каком хронологическом отрезке в Мегарах действовал остракизм. Лишь отчасти помогает и единственный пока известный мегарский остракон, поскольку датировка его, как мы видели, весьма расплывчата — от времени Пелопоннесской войны до кануна Херонейского сражения. Таким образом, приходится исходить в основном из соображений контекста, как это обычно и делается. На сегодняшний день имеются два альтернативных предположения о времени введения остракизма в Мегарах. Одно из этих предположений (Р. Легон, X. Крицас) приурочивает это событие к 427–424 гг. до н. э., то есть к тому краткому периоду, в течение которого у власти в мегарском полисе находилась проафински настроенная демократия. Однако эта датировка вызывает у нас серьезные сомнения.

Во-первых, за столь краткое время (2–3 года) процедура остракизма вряд ли могла бы быть воплощена в реальную практику, превратиться в устоявшийся институт, элемент конституционного устройства, в то время как традиция сообщает, что в Мегарах действительно использовали остракизм (ώστρακοφόρουν — обратим внимание на употребление имперфекта, что подразумевает длительность действия), а не просто продекларировали его введение. Во-вторых, указанный хронологический отрезок был, мягко говоря, не самым подходящим временем для учреждения остракизма: шли активные военные действия, в самом центре которых находились Мегары, да к тому же в самих Афинах, из которых мегаряне, как считают, заимствовали остракизм, он в это время уже почти вышел из употребления. В-третьих, после очень кратковременной «демократической интерлюдии»[1121] в Мегарах была в 424 г. до н. э. восстановлена более характерная для этого полиса олигархия. Нет сомнения, что новые правители города тут же отменили бы все нововведения враждебных им демократов, в том числе и остракизм. Но если опубликованный мегарский остракон относится к более позднему времени, к IV в. до н. э. (а это все-таки более вероятно), то получается, что остракизм как раз отменен не был и продолжал практиковаться. А стало быть, нет серьезных оснований увязывать мегарский остракизм непременно с демократией эпохи Архидамовой войны.

Поэтому греческий ученый X. Крицас предлагает и альтернативную датировку мегарского остракизма — период 460–446 гг. до н. э., время Малой Пелопоннесской войны[1122]. При этом он опять же исходит из предпосылки афинского заимствования. На обозначенном хронологическом отрезке Мегары находились в союзе с Афинами. Однако, как мы видели, закономерность, выявленная на примере других полисов (тех же Афин, Сиракуз) предполагает, что остракизм — внутриполитический институт, элемент конституционного устройства — вводился не в связи со сменой внешнеполитического курса (это было бы странным), а в связи с политическими переворотами и сменами форм государственного строя, обычно после свержения тирании. В Мегарах середины V в. до н. э. ничего подобного не наблюдалось. У власти стабильно пребывала олигархия[1123], и непонятно, почему колебания ее внешнего курса между Афинами и Спартой должны были отражаться на внутриполитическом уровне. Напомним еще и о том обстоятельстве, что самые ранние остраконы из Херсонеса Таврического датируются началом V в. до н. э. В высшей степени маловероятно, чтобы в колонии (точнее, даже в субколонии) институт остракизма появился раньше, чем в метрополии. И наоборот, вполне оправданным будет предположить противоположную последовательность. Фактически херсонесский остракизм может служить t.a.q. для мегарского.