Остракизм в Афинах

От Мегар наиболее естественным будет перейти к Херсонесу, который, как теперь можно утверждать вполне определенно, был основан не в эпоху Пелопоннесской войны, как предполагала общепринятая до недавнего времени гипотеза Шнейдервирта — Тюменева[1126], а примерно на век раньше. Наиболее ранние херсонесские остраконы Ю. Г. Виноградов датирует самым началом V в. до н. э., что и должно стать t.a.q. для введения остракизма в этом полисе. Необходимо оговорить и еще одно обстоятельство. Если Мегары могли прийти к идее остракизма самостоятельно, то для Херсонеса это уже исключено. Херсонеситы, безусловно, не «изобрели» остракизм, а переняли его из своей праметрополии. Посредующим звеном должна была послужить Гераклея — «дочерняя» апойкия Мегар и в то же время «родительница» Херсонеса. Строго говоря, мы не знаем, применялся ли остракизм в самой Гераклее: письменных свидетельств об этом не существует, источники других категорий тоже ничем не помогают. Немаловажный свет на проблему могло бы пролить изучение гераклейских граффити, но они пока практически не опубликованы.

Впрочем, в принципе возможным следует считать и такой вариант, при котором остракизм попал из Мегар в Херсонес, минуя Гераклею. Он мог быть перенесен, так сказать, на персональном уровне. Поясним свою мысль. Гераклея основала Херсонес спустя достаточно непродолжительный отрезок времени после того, как сама была основана мегарянами. Среди колонистов, отправившихся в Юго-Западный Крым, должны были быть и такие, которые родились и сформировались как личности еще в Мегарах. Они видели применение остракизма на своей родине и вполне могли репродуцировать его на новом месте жительства, независимо от того, существовал ли этот институт в месте их промежуточного пребывания, в Гераклее.

Не будет неуместным вопрос, почему, по каким причинам совсем молодой общине херсонеситов понадобилось вводить у себя остракизм уже с первых десятилетий существования своего города. Ю. Г. Виноградов формулирует этот вопрос так: «По какой причине наверняка немногочисленной общине первых херсонеситов, очутившихся в диком краю разбойничавших тавров, понадобилось вводить у себя чуть ли не с первых шагов своего бытия столь радикальную меру политической борьбы, как остракизм, и изгонять на время кого-то из гражданского коллектива, вместо того чтобы, сомкнув ряды, защищать суверенитет своего молодого полиса перед лицом жестокосердных варваров?»[1127] Впрочем, такая формулировка вопроса представляется нам не вполне корректной. Есть в ней что-то телеологическое. По этой логике точно так же можно было бы спросить: почему афиняне в 480-х гг. до н. э., вместо того, чтобы крепить единство гражданского коллектива перед лицом нависавшей персидской угрозы, только тем и занимались, что почти каждый год изгоняли остракизмом кого-нибудь из видных политиков? Ведь крупнейшая серия остракофорий в афинской истории приходится как раз на тот хронологический отрезок, который, казалось бы, был всего менее для этого уместен. Очевидно, наша современная логика здесь не подходит. Тем не менее, нуждается все-таки в разрешении проблема причин введения остракизма в Херсонесе. Ведь раз был остракизм, — значит, была и острая политическая борьба. Почему же она разгорелась едва ли не с самого основания полиса?

На наш взгляд, здесь необходимо принимать во внимание следующие обстоятельства. Во-первых, круг граждан «Херсонеса изначального» был неоднороден в этническом отношении. Ю. Г. Виноградов, проанализировав с ономастической точки зрения имена на херсонесских острака, со всей убедительностью показал, что среди насельников нового полиса были как дорийцы, так и ионийцы[1128]. С первыми всё более или менее ясно (гераклеоты, они же мегаряне), а откуда ионийский элемент? Вначале Ю. Г. Виноградов считал, что в основании Херсонеса наряду с Гераклеей приняла участие какая-то из понтийских колоний Милета (скорее всего, Синопа), хотя это не отразилось в источниках[1129], а впоследствии он пришел к мнению, что ионийские имена принадлежат потомкам милетских колонизаторов самой Гераклеи, которые, по сообщению Страбона (XII. 542), поселились на ее месте еще до мегарян[1130]. Мы, со своей стороны, напомнили бы и о делосском участии в основании Херсонеса ([Scymn.] 826 sqq.). Выходцев с Делоса в раннем Херсонесе было, конечно, немного, но они, несомненно, все же были, а делосцы являлись именно ионийцами. Наличествовало среди херсонесских граждан первых десятилетий существования колонии и какое-то количество беотийцев (ср. чисто беотийское имя Пармених на острака из Херсонеса). Этот факт тоже не удивителен, поскольку в основании Гераклеи Понтийской, метрополии Херсонеса, приняла участие, кроме Мегар, также беотийская Танагра[1131].