Остракизм в Афинах

Все же остальные остракизмы (кроме остракизма Каллия, сына Кратия), постулируемые исследователями без опоры на античную традицию, а лишь исходя из количества острака, не представляются нам историчными. Так, иногда в литературе можно встретить утверждения (то высказываемые в форме предположения, то более категоричные), что в 483 г. до н. э. остракизму подвергся Калликсен, сын Аристонима, из Ксипеты, представитель рода Алкмеонидов[455]. Об этом Калликсене из письменных источников ничего неизвестно, но существуют 279 остраконов с его именем (почти все с Агоры). Когда-то, до грандиозных находок острака на Керамике, такая цифра, конечно, впечатляла. Теперь, однако, ситуация изменилась, и следует проявлять большую осторожность. Трех без малого сотен черепков — «бюллетеней» против одного лица самих по себе еще явно недостаточно, чтобы объявить это лицо жертвой остракофории. В 483 г. до н. э. остракизм, скорее всего, не проводился вообще, иначе о нем, наверное, все-таки упомянул бы Аристотель в 22-й главе «Афинской политии», рассказывая о событиях этого десятилетия. Сказанное в еще большей степени относится к предполагавшейся когда-то остракофории Гиппократа, сына Анаксилея. А. Кальдерини относил ее к 483 г. до н. э.[456], Ю. Вандерпул — к 485 г. до н. э.[457] (впрочем, оба со знаком вопроса). На упомянутого Гиппократа не набирается и полусотни остраконов; вероятность изгнания его остракизмом практически равна нулю, тем более, что на остракофорию 485 г. позже обнаружился несравненно более подходящий кандидат (Каллий, сын Кратия), а остракофории 483 г., как говорилось выше, скорее всего, просто не было. Перед нами — не очень продуманная гипотеза, естественно, не получившая поддержки и развития в историографии.

* * *

Суммируем итоги сказанного в главе.

1. Главным результатом наших хронологических изысканий стало установление датировок известных из источников остракофорий. Одни из этих датировок удалось зафиксировать с достаточно большой точностью, другие же имеют несколько более приблизительный и/или дискуссионный характер. Создан, таким образом, некий фактологический скелет дальнейшего исследования. Полученный материал лег в основу хронологической таблицы (приложение VI) и, надеемся, поможет при рассмотрении и решении проблем общего плана, таких, например, как установление основных этапов истории института остракизма (гл. IV, п. 2).

2. Один из побочных результатов проведенного исследования оказался, откровенно говоря, неожиданным для самого автора этих строк. Номинально срок изгнания, предусматривавшийся законом об остракизме, равнялся десяти годам. Однако, как ни парадоксально, оказалось, что в действительности для большинства афинян, подвергшихся данной мере, этот срок не был выдержан. Действительно, если брать жертв бесспорно имевших место остракофорий, о последующей судьбе которых что-то известно, вырисовывается следующая картина. Гиппарх[458], Мегакл, «неизвестный» (Каллий?), Ксантипп, Аристид, а позже Кимон были возвращены из изгнания досрочно; Аристид, например, пробыл в положении изгнанника лишь чуть больше двух лет. Для Фемистокла срок остракизма закончился после вынесения ему заочного смертного приговора (лишившего его всех прав и поставившего вне закона), то есть тоже досрочно. Гипербол был убит задолго до истечения десяти лет со времени его остракизма. Насколько можно судить, лишь Фукидид, сын Мелесия, полностью отбыл положенный срок изгнания и по его истечении возвратился в Афины[459]. Впрочем, строго говоря, и в этом полной уверенности нет; не исключено, что Фукидид так и умер на чужбине, никогда не увидев родного города[460]. Таким образом, уже в самом начале исследования открываются определенные парадоксы в использовании афинским демосом института остракизма.

Глава II. Происхождение остракизма

1. О времени принятия закона об остракизме в Афинах

Проблема, которая будет рассматриваться в данном пункте, на сегодняшний день может считаться в большинстве отношений решенной. Вопрос о времени принятия закона об остракизме является, пожалуй, наиболее детально изученным аспектом истории этого института. Ему посвящена обширная исследовательская литература; по нему в свое время развертывались довольно оживленные дискуссии, в ходе которых спорящими сторонами были выдвинуты едва ли не все возможные аргументы, и ныне, кажется, основные точки над i уже расставлены. Соответственно, нам вряд ли удастся сказать по этому вопросу что-то действительно и новое и оригинальное, и остается ограничиться констатацией существующего положения вещей, суммированием тех результатов, которые были достигнуты до нас. Поэтому мы предполагаем сделать изложение проблемы достаточно кратким, без излишнего углубления в мелкие детали, а читателей, желающих ознакомиться с ней подробнее, отошлем к предшествующим работам[461].