ОстротА. Записки русского бойца из ада

«Номерок блатной, три семерочки…» — повторяет хрипловатый голос из дешевого динамика, пока «Урал», трясясь и воя, летит в сторону передовой. Мы едем в нем, и мы вместе.

Они

У ларька с шаурмой, стоящего неподалеку от трамвайной остановки, толпились люди. Здесь продают весьма неплохой (и недорогой, по российским меркам) фастфуд, поэтому я прихожу на эту точку уже не в первый раз.

В Донецке шаурма везде готовится на углях, чего я нигде не замечал в других городах России. Огромный вертел со свининой медленно проворачивается над мангалом, а ты, изнывая, наблюдаешь за тем, как сочные куски шашлыка срезают и заворачивают в лаваш вместе с овощами и соусом.

Теперь мой взгляд зацепился за небольшую наклейку, на которой был изображен молодой парень с какими-то типично русскими Ф.И.О.

«Наш сотрудник, погибший, защищая родную землю», — гласила надпись на плакатике. Завершали картину несколько дежурных фраз про вечную память и гордость.

Если присмотреться внимательнее, то можно заметить, что наклейка немного потрепана. Ее явно чем-то царапали — или ключами, или другими подручными средствами. И я бы не сказал, что сильно этому удивлен, — за время пребывания в Донецке я понял, что даже спустя восемь лет здесь достаточно «патриотов Украины».

Сначала я обращал внимание на взгляды, которые бросают на меня прохожие. Иногда ко мне подходили на улице, чтобы пожать руку, иногда предлагали пройти вперед в очереди в аптеку. А иногда на человека «в горке» и с российским флагом на плече косились с выражением брезгливости на лице. Поначалу я думал, что мне кажется, однако затем жизнь все расставила на свои места.

Хорошим полем для социологических исследований оказались, как бы то ни было удивительно, сайты знакомств. Прибывшие на войну из России добровольцы первым делом бросились знакомиться с местными девушками и порой сталкивались с очень интересной реакцией аборигенок. Общение с ними походило на прогулку по минному полю — со стороны кажется, что все нормально (и по большей части так оно и есть), ты общаешься с десятками адекватных и лояльных дам, пока в один прекрасный момент ты не наступишь туда, куда не следовало бы наступать. И тебе не встретится «Она».

Баба, которая пожелает тебе уехать обратно на двухсотом мерседесе. Или назовет насильником. Или… Впрочем, подобных историй слишком много, хотя информацию я собирал у очень небольшой группы людей. Можете себе представить? В Донецке есть, по самым скромным меркам, тысячи женщин, желающих смерти русским солдатам. Выборка так себе, так как была проведена только среди пользователей сомнительных приложений (там все-таки не цвет нации собирается), но общее впечатление крайне удручающее.

Даже здесь, в русском Донецке, под обстрелами ВСУ, люди умудряются быть украинцами! Что уж говорить про территории, которые были и остаются под контролем Киева. Знакомство с девушкой из ранее крайне прорусских Славянска и Харькова — это гарантированный «подрыв». Думаю, там сейчас почти нет людей, что ждут русскую армию и желают нашим солдатам победы.

Но я пишу это не для того, чтобы поныть о пропаганде, не способной создать минимально харизматичный образ нашего государства. Благо и без меня есть много желающих порассуждать на эту тему. Скорее, хочу создать в голове читателя максимально точный образ «их», находящихся по ту сторону фронта. Помочь понять врага и, возможно, сбить розовые очки.

Теперь — время для небольшого экскурса в мою биографию. В детстве я часто летом ездил на территорию т. н. Украины — в Очаков, Одессу, Николаев. Мы с родителями останавливались в гостях у дальних родственников, которые и привили мне украинофобию в достаточно раннем возрасте. Они, русские жители Украины, западенцев крайне не любили за навязываемую политику украинского национализма, проамериканизм и, разумеется, оголтелую ненависть к нам. С тех пор я прекрасно знал, что на востоке Украины все говорят на русском, а мову и украинскую нацию буквально собирали на коленке последние десятки лет.

Недавно стало известно, что симпатии и антипатии тех, кто учил меня недолюбливать западенцев, уже давно изменились. Теперь они звонят моей бабушке, чтобы высказаться о российской агрессии, звучит и много других неприятных вещей. А я здесь, в Донецке, сражаюсь против западников и украинского национализма в целом.

У меня нет никакой злобы ни на них, ни на тех, кто сидит в окопах напротив. Почти каждый думает, что его взгляды, настроения, идентичность и лояльность — это сугубо его выбор. А я прекрасно понимаю, что это не так, и конфликт на Украине это очень хорошо показал. Те, кто родились на Украине и сейчас оказались в России, поддерживают спецоперацию. Те, кто живет сейчас там, за лентой, ненавидят РФ из последних сил. Рассказывали также о случаях, когда поехавшие из Донецка в Киев люди меняли свои убеждения, становясь на сторону щеневмерликов. Лучше всего это продемонстрировала история одной симпатичной девушки, анкету которой мне показали сослуживцы: «Вернулась из Киева на родину, сепаратистов и рашистов просьба не беспокоить».