Остров

— Ах, Наталья, не наговаривайте на себя, — возмутился тем временем Максим Сергеевич. — Ваш возраст я знаю. Вы, извините, всем этим молодым сикухам сто очков вперед дадите. Умные люди, — выделил он голосом, — женщину не по формам или длине ног выбирают, а по совсем другим качествам.

— Например, по каким? — спросила Натка, разглаживая платье на бедре.

— А как в военном деле, — сказал Максим Сергеевич. — Я все время, даже неосознанно, прикидываю, пошел бы я с тем или иным человеком в разведку или от греха подальше в тылу бы оставил, да там и забыл.

— И со мной пошли бы?

— Без сомнения.

— А муж?

— Что муж?

— Как вы его собираетесь устранить?

Максим Сергеевич помолчал.

— Я думаю, — ответил он наконец, — это будет зависеть от вас. Вы же еще не согласились сходить со мной в ресторан?

— Нет, — сказала Натка.

— Значит, какие-то чувства у вас к нему имеются. Не буду врать, что меня это радует. Но с другой стороны, я могу поставить себя на место вашего мужа. Что, если бы кто-то звонил моей жене вот как я? Что я подумал бы, уже как телефонный собеседник, согласись вы сразу и без малейших угрызений совести? Мне все же кажется, Наталья, что вы вышли замуж не по расчету, а по любви.

— Так и есть, — тихо сказала Натка.

— И сейчас чувства угасли.

— Потому что он сделался идиот.

— Люди меняются, — мягко сказал Максим Сергеевич.

Натка фыркнула.

— Как раз нет.

— Живет прошлым?

— Да, и за это, честно, иногда его хочется прибить.

— Ну-у, — протянул Максим Сергеевич, — постарайтесь без эксцессов, Наталья. Я буду в городе во вторник и среду, если надумаете, мы с вами сходим в «Ковбой». Там готовят лучшее мясо на ребрышках, что я когда-либо ел.

— Хорошо, я подумаю, — сказала Натка.

— Отключаюсь.

Телефон забил ухо короткими гудками. Натка положила трубку на рычажки.

— Это кто?

Лаголев, неслышно отворивший дверь, каким-то гротескным, карикатурным персонажем застыл, сутулясь, в проеме. Муж-ревнивец с перекошенной физиономией. Ох, далеко ему было до Максима. Что у нас здесь в наличии? Тренировочные штаны и майка, прикрывшие бледное, худое тело. А там? Строгий темный или серый костюм. Подтянутый, уверенный в себе, обеспеченный человек.

Контраст, как говорится, разительный. И, казалось, даже в трусах Максим Сергеевич не потеряет брутальности и шарма, даст Лаголеву сто очков вперед. Впрочем, как иначе? Разные весовые категории.

— А ты не подслушивай! — сказала Натка.

— То есть, за моей спиной…

Натка не дала мужу договорить.

— Да! — крикнула она в моргающее нелепыми глазками лицо. — Шашни строю! Ничем другим заниматься не могу!

— Вот как, — произнес Лаголев.

В нем вдруг проступило какое-то незнакомое ожесточение, он словно оброс иглами, волосы встали торчком, рот расползся в жуткой, широкой — все зубы напоказ — улыбке, правая ладонь сжалась, словно охватывая невидимый предмет, а глаза сделались пустыми, но через мгновение перед Наткой вновь был уже прежний Лаголев, нелепый, загнавший показавшегося уродца глубоко внутрь.

— Иди ты…

Он развернулся и ушел в комнату.

— Сам иди! — крикнула Натка.

И выдохнула. И отвернулась к окну в ожидании, когда холодок от выглянувшего из Лаголева не-Лаголева сойдет сам собой. Ах, черт, даже зубы стукнули. Лаголев, пожалуй, и страшненьким может быть. Бр-р-р. Натке захотелось вдруг набросить что-нибудь на плечи, платок или кофту, но для этого необходимо было пройти в комнату, где приглушенно бормотал телевизор и сидел муж. Нет, пожалуй, стоит выждать.

Натка вытерла стол, потом подмела там, где сидел Лаголев. Он, конечно, не мог не насвинячить, просыпав несколько гречневых зерен. В горле пересохло. Натка включила газ под чайником, хоть он и был, согретый Лаголевым, достаточно горяч. С минуту смотрела на холодильник, прикидывая, куда его лучше подвинуть. Может, к другой стене вообще? Там тоже есть розетка. Под вентиляционную решетку. Будет, конечно, несколько неудобно, зато в углу место освободится, хоть пой и пляши там. По большому счету холодильник вообще стоило выкинуть и купить новый, но у них и так долги, дай бог, к следующему лету накопить получится. А до следующего лета еще дожить.

— Зил, — произнесла Натка, разглядывая значок на дверце, — завод имени Ленина. Или нет, имени Лихачева.

Холодильник был еще советский, подаренный родителями, кажется, на первый год их с Лаголевым семейной жизни. Прямоугольный, шумный и иногда бьющий статическим электричеством, если подходишь к нему в шерстяных носках.

Натка попробовала его сдвинуть и не смогла. Вот пусть Лаголев завтра и мучается. Авось метр пропердохать его хватит.

Натка помедлила и повернула голову к дверному проему.

— Лаголев!

— Что? — донеслось из комнаты.

— Иди сюда.

— Скандалить?

— Нет.

Натка оттерла следы грязных пальцев с холодильника. Шлепая босыми ногами, Лаголев появился с кружкой наперевес.

— Чего еще?

Это был прежний унылый Лаголев. Холодок страха увидеть другого Лаголева растворился где-то под сердцем.

— Скажи, где лучше. Здесь? — Натка встала ближе к двери, сместив Лаголева вглубь кухни. — Или здесь?

Она шагнула наискосок, под вентиляционную решетку.

— Для холодильника? — спросил Лаголев.