Остров доктора Моро (пер. Быкова)

— Я предпочелъ бы никогда не видть вашего адскаго острова… На кой чортъ нужны такому острову животныя?.. А затмъ, вашъ слуга… Я считалъ его за человка… но онъ сумасшедшій. Ему нечего длать на корабл!

— Съ перваго дня ваши матросы не переставали дразнить этого бднягу!

— Да… это дйствительно бдняга… Мои люди не могутъ его терпть. Я самъ не могу его видть. Никто не можетъ его переносить. И даже вы сами!

Монгомери прервалъ его:

— Ну, такъ что-жъ, все-таки вы должны оставить въ поко этого человка!

Онъ подтвердилъ свои слова энергическимъ кивкомъ головы. Капитанъ, повидимому, не хотлъ уступать и возвысилъ голосъ.

— Если онъ еще явится сюда, я ему проколю брюхо. Я ему распорю уродливое брюхо. Какъ вы смете мн приказывать? Я капитанъ и корабль мой. Я — законъ, повторяю вамъ, здсь я законъ и право!

— Дйствительно, я взялся доставить одного господина и его слугу въ Арику и вмст съ нимъ нсколькихъ животныхъ. Но я никогда бы не согласился перевозить подлаго идіота и какого-то пильщика костей, мерзкаго костоправа…

Но его оскорбленія не остановили Монгомери; послдній сдлалъ шагъ впередъ, тогда вмшался я:

— Онъ пьянъ! — снова сказалъ я. Капитанъ разразился страшнйшею бранью.

— Замолчите, что-ли? — проговорилъ я, обращаясь къ нему, такъ какъ по глазамъ и блдному лицу Монгомери предвидлъ опасность. Однако, мн удалось только обратить на себя весь залпъ его ругательствъ. Тмъ не мене, я былъ счастливъ даже цною вражды пьяницы устранить опасность ссоры. Мн никогда не приходилось слышать изъ устъ человка такую ужасную брань, не смотря на то, что во время своихъ странствованій я сталкивался съ людьми всякаго сорта. Иногда онъ выражался такъ рзко, что мн трудно было оставаться спокойнымъ, хотя у меня довольно уживчивый характеръ. Но, наврное, приказывая капитану замолчать, я забылъ, что я совершенно посторонній человкъ, безъ всякихъ средствъ, не имющій даже возможности заплатить за свой проздъ. Забылъ, что всецло завишу отъ его великодушія, какъ хозяина судна. Онъ съ удивительною рзкостью сумлъ напомнить мн объ этомъ. Но, во всякомъ случа, я избжалъ ссоры.

II Разговоръ съ Монгомери

Въ тотъ же день вечеромъ нашимъ взорамъ представилась земля, и шкуна приготовилась причаливать къ берегу. Монгомери объявилъ мн, что этотъ безымянный островъ — цль его путешествія. Мы находились еще слишкомъ далеко, такъ что невозможно было различить очертанія острова: видна была только темно-синяя полоса на сро-голубомъ фон моря. Почти вертикальный столбъ дыма поднимался къ небу.

Капитана не было на палуб, когда часовой съ мачты крикнулъ «земля»! Изливъ въ брани весь свой гнвъ, капитанъ, шатаясь, добрался до каюты и растянулся спать на полу. Командованіе судномъ перешло къ его помощнику. Это былъ худощавый и молчаливый субъектъ, котораго мы уже раньше видли съ бичемъ въ рукахъ; казалось, онъ также находился въ очень дурныхъ отношеніяхъ съ Монгомери и не обращалъ ни малйшаго вниманія на насъ. Мы обдали вмст съ нимъ въ скучномъ молчаніи, и вс мои попытки вовлечь его въ разговоръ не увнчались успхомъ. Я замтилъ также, что весь экипажъ относился весьма враждебно къ моему товарищу и его животнымъ. Монгомери постоянно старался отмалчиваться, когда я разспрашивалъ объ его жизни и о томъ, что онъ намренъ длать съ этими животными, но, хотя любопытство мучило меня все сильне и сильне, тмъ не мене, я ничего не добился.

Мы остались на палуб и продолжали разговаривать до тхъ поръ, пока небо не усялось звздами. Ночь была совершенно спокойна, и ея тишина изрдка лишь нарушалась шумомъ за ршеткой на носу шкуны или движеніями животныхъ. Пума изъ глубины своей клтки слдила за нами своими горящими глазами; собаки спали. Мы закурили сигары.

Монгомери принялся говорить о Лондон тономъ сожалнія, предлагая мн различные вопросы о новыхъ перемнахъ. Онъ говорилъ, какъ человкъ, любившій жизнь, которую велъ прежде, и принужденный внезапно и навсегда покинуть ее. Я, по мр моихъ силъ, отвчалъ на его разспросы о томъ и о другомъ, и во время этого разговора все то, что было въ немъ непонятнаго, становилось для меня яснымъ. Бесдуя, я, при слабомъ свт фонаря, освщавшаго буссоль и дорожный компасъ, всматривался въ его блдную, странную фигуру. Затмъ мои глаза обратились на темное море, ища маленькій островокъ, скрытый во мрак ночи.

Этотъ человкъ, какъ мн казалось, явился изъ безконечности и исключительно для того, чтобы спасти мн жизнь. Завтра онъ покидаетъ корабль и исчезнетъ для меня навсегда. Однако, каковы бы ни были обстоятельства жизни, воспоминанія о немъ не изгладятся изъ моей головы. Въ настоящее время, прежде всего, онъ, образованный человкъ, обладалъ странностями, живя на маленькомъ неизвстномъ остров, въ особенности, если прибавить къ этому необычность его багажа.