Остров концентрированного счастья. Судьба Фрэнсиса Бэкона

Однако в этой истории был еще один любопытный поворот. Сэр Э. Эджертон разработал и реализовал еще один план действий по получению наследства своего дяди. Он, видимо, в начале лета 1619 года, познакомился с доктором Теофилом Филдом (Th. Field)[1133], капелланом Бэкона, ставшим к марту 1621 года епископом Ландаффа (Llandaff), и другом Бекингема, а также с Рандольфом Давенпортом (R. Davenport), клерком Chancery. Эджертон попросил Филда убедить Бекингема написать письмо Бэкону с просьбой ускорить рассмотрение его, Эджертона, дела. Впрочем, в протоколе заседания палаты общин от 15 марта 1621 года сказано прямо, что Эджертон был готов уплатить «10 000 фунтов доктору Филду или некоему Ранделу Дампорту (one Randal Damport or Davingport)», если ему, Эджертону, «при посредничестве упомянутого епископа, или Дампорта, или кого-либо другого по их выбору, удастся вернуть земли», о которых идет речь в тяжбе между Эджертонами[1134]. Опуская некоторые детали сделки, отмечу, что затея сэра Эдуарда провалилась. Видимо, ни доктору Филду, ни Давенпорту не удалось убедить Бекингема вмешаться, и Бэкон вынес то арбитрарное решение, о котором шла речь выше[1135].

Заметим, что суть обеих жалоб, Обри и Эджертона, вкратце может быть передана так: «Я дал сэру Фрэнсису Бэкону взятку, а он решил дело по закону, т. е. не в мою пользу».

«Все дело – соус, как подать» [1136]

17 марта нижняя палата, несмотря на протесты многих членов – Пима, Хэмпдена, Фолкленда, Саквилла, Кру, Финча, Уэнтворта, Стрэнгвейса и др., полагавших, что «свидетели» оклеветали Бэкона, чтобы выгородить себя, – под давлением Кока, решила-таки передать дело по обвинению лорда-канцлера во взяточничестве в палату лордов, по прецедентам и по необходимости, т. е. «из уважения к человеку, который был членом верхней палаты» и «из желания установить критерий для выяснения правды (touchstone whereby may be bolted out)»[1137]. При этом были отвергнуты и протест Финча, убеждавшего коммонеров, что, передавая дело Бэкона в верхнюю палату, «мы, таким образом, действительно обвиняем его, более того, мы его судим», и мнение Колверта (Calvert), полагавшего, что нижней палате следует сначала обратиться к королю, а уж потом принимать дальнейшие решения. Но обвинители Бэкона именно этого (т. е. вмешательства Якова) не желали.

Далее, если Бэкон виновен, значит он совершил преступление против Его Величества, «поскольку обманул доверие короля». Но тогда в какой форме следует передать дело лордам – высказывая свое мнение о нем или же «просто сообщить информацию»[1138]? Кок понимал, что это отнюдь не второстепенный вопрос, поскольку от того, в какой форме дело будет передано в верхнюю палату, во многом будет зависеть реакция лордов. Если коммонеры представят дело как уже детально расследованное специальным комитетом нижней палаты и обсужденное Большим комитетом, то лорды, скорее всего, примут решение без задержки и явно не в пользу Бэкона. Если же они получат простое изложение фактов (как это было в случае обвинения Момпессона[1139]), то разбирательство наверняка затянется и в итоге дело дойдет до короля, а как тот его решит – неизвестно.

Начались дебаты. Кок и Фелипс хотели, чтобы обвинения трансформировались «в подходящую конструкцию» («подходящую» для требований истцов). Саквилл полагал, что дело следует представить лордам «без какого-либо предварительного суждения», тогда можно будет затем сопоставить мнения двух палат. Но Кок составил обращение к верхней палате в такой безапелляционной манере, что оно больше походило на инструкцию лордам. «При расследовании злоупотреблений в судах, – писал Кок, – были вскрыты злоупотребления отдельных высокопоставленных лиц, поэтому они [коммонеры] желают созвать конференцию с тем, чтобы устранить оные и тем самым соблюсти порядок и поддержать достоинство парламента». Лордам предоставлялась возможность выбирать время и место проведения такой «конференции» и определить число ее участников[1140].

Кок не зря опасался вмешательства короля. Утром 19 марта Яков через Колверта передал палате общин меморандум, в котором заявил, что нежелательно, чтобы столь ужасное обвинение столь «долго бы лежало на таком великом человеке», а потому Его Величество предложил создать комиссию, состоящую из шести членов палаты лордов и 12 коммонеров, которая и рассмотрит это дело и выслушает показания Бэкона, которые он даст под присягой. Если палата общин согласится с этим предложением, то король представит его лордам и дело может быть решено во время пасхальных каникул[1141].