Остров концентрированного счастья. Судьба Фрэнсиса Бэкона

Нельзя сказать, что Бэкон в 1620-х годах, когда пали «оковы службы царской» и он смог целиком посвятить себя литературной работе, сосредоточился (начиная с весны 1622 года, после публикации «Истории царствования Генриха VII») исключительно на естественно-научной тематике. Напомню, что весной 1624 года он составляет записку о войне с Испанией, в декабре – «Апофегмы» (изречения) и «Переводы некоторых псалмов» (оба издания датированы 1625 годом), в апреле 1625 года выходит в свет третье издание «Опытов, или советов, политических и моральных». Я полагаю, что Бэкон считал неуместным включение в «New Atlantis» детализированного описания политического устройства Бенсалема, ибо наука об управлении государством (Art Imperii), в понимании экс-лорда-канцлера Англии, должна быть тайной, о чем он ясно сказал в одном из своих главных сочинений: «что касается искусства правления, то эта часть знания является секретной и скрытной (secret and retired) в тех двух смыслах, в которых вещи считаются секретными, ибо одни вещи секретны потому, что их трудно понять, тогда как другие – по причине того, что о них не подобает говорить (they are not fit to utter)»[1350].

Как-то, уже будучи не у дел, Бэкон признался (с явным расчетом на то, что его слова станут известны Якову I): «Но если даже… я, воспользовавшись свободным временем, попытаюсь родить что-нибудь на тему политики (political knowledge), то такое произведение, вероятно, окажется либо недоноском, либо мертворожденным ребенком (either abortive or posthumous)»[1351].

И все-таки политика, как мы увидим далее, в тексте «New Atlantis» присутствует, хотя и не в том формате, в каком она представлена в сочинениях Т. Мора (Sir Thomas More; 1478–1535) и Т. Кампанеллы (Tommaso Campanella; 1568–1639). И это естественно. Как заметил сам Бэкон в автобиографическом наброске (1603), «по рождению, воспитанию и образованию я предназначен был не к занятиям философией, а к политике: я был буквально напоен политикой с детских лет… Наконец, я питал надежду, что если мне удастся занять какую-нибудь почетную государственную должность, то это будет важной помощью для моих научных занятий… По этим соображениям я отдался политике и со всей надлежащей скромностью поручил себя попечению влиятельных друзей»[1352].

К тому же проницательному читателю достаточно того, о чем Бэкон сказал в своем сочинении, чтобы понять, о каком обществе идет речь. Уже из описания встречи одного из Отцов «Дома Соломона» с народом многое становится ясным:

«…Явился некий человек, как видно посланец, в богатом плаще с капюшоном, и что-то сказал еврею. А тот, обернувшись ко мне, произнес: „Прости меня, ибо меня вызывают весьма поспешно“. На следующее утро он вновь пришел ко мне с радостным видом и сказал: „Правитель города получил известие, что один из отцов Соломонова дома прибудет через неделю. Вот уж двенадцать лет, как мы никого из них не видали. Возвращение его будет обставлено особой торжественностью, но причина возвращения хранится в тайне“.

…В назначенный день состоялся въезд. Прибывший был человек среднего роста и возраста, благообразного вида, с лицом, на котором написано было человеколюбие… Под ноги ему были постланы пестрые шелковые ковры, наподобие персидских, только много лучше. Правую, обнаженную, руку он простирал вперед, как бы благословляя народ, но в полном молчании. На улицах всюду соблюдался образцовый порядок; ни одна армия так не держит строй, как стояли здесь люди; и даже зрители в окнах не толпились, а как бы занимали отведенные им места»[1353].

Интересно, какими методами ученым мужам удалось вымуштровать народ лучше, чем армейским офицерам? Но… искусство государственного управления, как уже было сказано, «secret and retired». Далее я еще вернусь к описанию Бэконом бенсалемского общества.

В июне 1623 года сэр Фрэнсис сообщал своему другу Тоби Мэтью: «…Ныне мои труды в основном посвящены работам, которые я уже публиковал ранее, таким как „Развитие знания (Advancement of Learning)“, сочинению о Генрихе VII, „Опытам“. Все они были переосмыслены, стали более совершенными, а также были хорошо переведены на латынь с помощью некоторых не бросивших меня персон, хорошо владеющих пером»[1354].

Но ни в этом, ни в других письмах 1620-х годов Бэкон не упоминает о переводе на латынь «New Atlantis». Тем не менее такой перевод был издан Роули спустя пятнадцать лет, в 1638 году, в числе других сочинений Бэкона, также переведенных на «универсальный язык»[1355]. Теперь обратимся к более детальному анализу текста «New Atlantis».

Имитация травелога