Остров на краю света

– Извини меня, Грем… что лезу не в свое дело, – принц несчастно поморщился, – но если это те деньги, о каких говорит Силь…

– А она говорит? Это хорошо, – засмеялся вдруг Тарве, – больше всего я опасался, что она сделает благородный жест и сдаст их в герцогскую казну. Поэтому специально рассказывал ей, как они мною заработаны. В основном это оплата за советы и помощь в покупке и основании нового дела, торговли или услуг. Все заработано за время, когда герцогством уже правила Мэри, но никакого вреда или ущерба ее авторитету мои советы не несли. Силь со временем стала очень внимательной и бдительной… и потихоньку все проверила.

– Ясно… – во взоре маркиза светилось изумление, смешанное с уважением, – и, раз уж зашел разговор о Силь… ответь на мучающий меня вопрос… почему ты так грубо выгнал ее на острове?

– Ты понимаешь… – голос Грехема сразу стал холодным и глухим, – что это бестактно?

– Извини. Но так уж получилось… что и она и ты теперь члены императорской семьи. А у нас принято собираться по разным поводам, сидеть за одним столом… а еще помогать родным… и от этой помощи не отказываются.

– Мне приходило в голову… – с досадой буркнул недавний узник, – но я полагал, что времени впереди достаточно, чтобы спокойно все обдумать. А Силь… ну я же на самом деле не такая скотина, какой старался казаться на острове. И ее искренне уважаю и ценю… и всегда буду, как мать своего единственного ребенка, как женщину, беззаветно любившую меня много лет. Но последние семь лет, проведенные вместе, безжалостно доказали, что той любви давно нет, осталась лишь занудная привычка, тяготившая ее так же, как меня. И еще связь тайной помолвки… которую давно пора было разорвать, чтобы идти дальше. Каждый своим путем. Вот я и рубил… и поверь, самому было больно не менее, чем ей.

– Прости… – ошеломленно выдавил Дагельт, помолчал и опасливо осведомился, – в таком случае… еще вопрос…

– Предупреждал меня наставник… семь раз подумай, прежде чем совершать доброе дело. Не сядет ли облагодетельствованный потом тебе на шею. Ну и какой у тебя вопрос? Мне просто интересно.

– Почему ты не попросил помощи ордена, когда узнал о своей болезни?

– А сам не знаешь? – желчно ухмылялся Тарве. – так ведь все проще простого. Пока я не обратился к ордену – у меня оставался шанс провернуть неимоверно сложную и незаконную интригу, дающую моей любимой жене детей. Родных… хотя бы ей, но я знал, что смогу их полюбить. А стоило мне открыться магам, излечивавшим лишь один из четырех подобных недугов – и Лоуренсия никогда не смогла бы прижать к груди своего ребенка. Ведь он не был бы даже бастардом, таких называют ублюдками.

– Но сейчас природники вместе с целителями придумали новый метод…

– Как потребуется – обращусь, – сухо отрезал Тарве, резко переводя разговор на другое, – лучше расскажи про мать питонов. Ночью мне пришли в голову кое-какие вопросы. Только коротко.

– А детали и не важны. Ей больше ста лет… дочь хуторянина. Узнав, что у дочки бесполезный для него дар, отец отдал ее в бродячий цирк. Оттуда она через несколько лет ушла с купцом, и с тех пор кочует по империи, мастерски меняя личины. Дознаватели, раскапывающие ее прошлое, сверили сотни нераскрытых дел и начали проясняться тайны исчезновения целых состояний и загадочная гибель их хозяек. Пару раз ее ловили… одним из счастливчиков был Латрен, главный дознаватель из небольшого городка. По несчастью, знакомый тебе Эстебан очень на него похож… и уже тронувшаяся умом иллюзионистка сразу же его приговорила. Не сейчас, это было более трех лет назад, но яд, совершенно случайно, достался его жене.

– Вот тьма…

– Жаль конечно… хотя она была откровенной дрянью и он собирался расторгнуть союз. Но мы понимали, что целились в него, потому и спрятали на острове.

– Доброе начальство.

– Она казалась вездесущей, и рисковать никто не хотел. Кстати, теперь он нам за это благодарен.

– Пусть благодарит меня, – позволил Грехем.

– Он бы благодарил, – хмуро сообщил принц, и, не желая лгать, добавил, – но пока ненавидит за ту боль, какую ты ей причинил. Даже мне было жаль… мы смотрели по шару.

– И Мэри смотрела?

– Они с Тером были там.

– Значит она меня никогда не простит… – Тарве уронил вилку и отвернулся, скрипнув зубами.

– Она даже мать простила… хотя та очень постаралась. Как мы потом поняли, боялась за всех, кто на поводках.

– Ну и зря… я не убийца и не палач, сто раз ей говорил. Там все наказания были шутливые… к примеру, три минуты лаять по-собачьи. Но совсем без условия оставить их нельзя.