Остров Немого

– Его бабушка была тетей вашего дедушки Мортена.

– Стоп! – перебил ее Даг. – Я запутался!

Ранхиль улыбнулась:

– Это неважно. Я тоже не особенно разбираюсь. Но все мы родственники. Более или менее далекие. Элиас Олсен – тот, кто управляет империей Олсенов.

– Империей?

– Да, герр Арне! Империей, состоящей из компаний и всякого имущества. Один бог знает, сколько у них всего!

– А ты, тетя, знакома с этим Элиасом?

– Нет. И никогда его не видела. Иногда я читаю о нем в газетах. В разделе деловых новостей.

– И что, он приедет?

– Приедет.

Элиас Олсен, решительный, прямой вплоть до какой-то примитивности, был бесспорным лидером клана Олсенов, человеком, не принимавшим отказов, – настоящим стихийным бедствием, которое подчиняет всё своим интересам и сметает любое препятствие. Когда его секретарь, некто Хаген или Хоген, позвонил и подтвердил, что тот приедет на семейную встречу, Ранхиль безмерно удивилась. Да и Видар, когда она рассказала ему о звонке, был поражен. Они не предполагали, что Элиас Олсен совершит столь долгое путешествие на юг, чтобы увидеть маяк на острове Немого. Однако приглашение принял не только Элиас Олсен, но и Флёгстады – Марта Флёгстад была дочерью Патрика Олсена, дяди Элиаса по отцу. Удивительное дело! Наверное, это Элиас убедил Филиппа и Марту с детьми поехать на остров. Но Ранхиль и Видар не могли взять в толк, почему же согласился сам Элиас. Что он тут забыл?

– Если они – богатая ветвь семьи, – пошутил Даг, – то мы – бедная!

– Мы – смотрители маяка, – сухо ответила Ранхиль. – И всегда ими были. Это большая честь, но и ответственность. А деньги нас всегда мало интересовали.

Последняя фраза стерла улыбку с лица молодого человека.

– Жду не дождусь, когда здесь появится народ! – с восторгом произнес Даг, в нетерпении хлопая руками по бедрам. – Хоть повеет жизнью на этом кладбище!

– Вы закончили со столами и скамейками? – спросила братьев тетя.

– Всё готово! Похоже на деревенский праздник.

– А что ты, Арне Бьёрнебу, знаешь о деревенских праздниках?

– Я видел такой в американском фильме в ту субботу в кинотеатре «Одеон». Назывался «Пикник»[14].

Ранхиль покачала головой.

– «Пикник», – повторила она, улыбаясь. – Какое нелепое название для фильма.

Юноша не обратил на ее слова внимания.

– Там на деревьях развесили гирлянды с маленькими флагами.

– Флагами какой страны? – спросил Даг.

– Да никакой. Просто треугольные флажки.

– На острове нет деревьев, если ты случайно не заметил, – съязвила Ранхиль.

– Мы могли бы повесить их между домами и сараем. Сделать их из бумаги. Что думаешь, тетя?

– Флажки из бумаги. – Ранхиль задумалась. – Я не возражаю. Думаю, Видар тоже не будет против.

– А воздушные шары? – обрадовался Арне. – Много разноцветных шаров…

Ранхиль резко встала из-за стола и взяла очки.

– Хватит и флажков, – сказала она. – Поверь мне. Этого более чем достаточно.

5

В восемь утра Асбьёрн раскочегарил гриль.

– Мало ли, кто-то приедет пораньше и голодный, – сказал он.

За эти годы он пополнел и перевалил за сто тридцать кило. При его росте это смотрелось внушительно. Асбьёрн готовил в белом фартуке с надписью «Повара не отвлекать!» и мастерски управлялся с щипцами и лопатками.

Асбьёрн принес два ведра с мясом и рыбой, которые поджидали своего часа в холодке сарая.

– Я сделала свой фирменный соус для барбекю, – сказала ему Ранхиль, встречая его и Викторию накануне вечером.

Первыми приехали дочь Асбьёрна Лене с мужем Рубеном Хунсайдом и годовалыми близнецами Томом и Анной.

– Том меня сегодня замучил, – пожаловалась Лене, сходя с катера. У нее были медные волосы и тонкое бледное лицо с темными кругами под глазами, которые уже не получалось скрывать макияжем. Она надела свой лучший наряд – костюм с набивным рисунком, который ей достался от жены сослуживца Рубена, располневшей на несколько размеров.

– Как я выгляжу? – спросила она Рубена тем утром, выпрямив плечи и втянув живот. Порой ей казалось, что она потеряла свою женственность и уже не сможет обрести ее вновь.

– Нормально, – ответил он, посмотрев на нее, как на пустую стену, и вышел покурить в другую комнату.

– Почему? – спросила ее мать, принимая одного из внуков. – Что случилось?

– Колики.

– Ты дала ему что-нибудь?

Лене кивнула:

– Как обычно. Я позвонила педиатру, и он сказал дать капли. Какой мудрый совет! Иногда я думаю, что тоже могу быть педиатром. Но вместо этого ношусь целый день по дому, до самого рассвета. Сил моих больше нет, поверь. Мы и ехать-то не хотели, – призналась она.

– Твой отец расстроился бы.

– Знаю. Поэтому мы здесь. У тебя красивая лента в волосах.

– Пойдем в дом. А где твой брат?

Лене сделала неопределенный жест:

– Тур… У него какие-то дела в ресторане. Он сказал, что придет позже. Ты ведь его знаешь.

Тур, старший сын, был мятежником и бунтарем. Он напоминал родителям дядю Арне. Именно поэтому Тур был любимцем Асбьёрна, который будто снова видел брата в старшем сыне, и его сердце точно так же – как за Арне – постоянно болело за сына, когда тот совершал опасные и безрассудные поступки. Впрочем, Асбьёрн никогда не признался бы в этом.