Остров Пинель

Табличка на двери не оставляла сомнений.

В борделе мне сегодня, видимо, побывать не дано.

Прохлада и полумрак. Посетителей нет, как ни странно. Я выглядываю наружу, смотрю еще раз на табличку – все правильно, я в пределах приемных часов. Возвратившись в дом, я осторожно осматриваю приемную. Где-то гудит кондиционер – значит, доктор в ладах с успехом, тем более, что…

«Бон бини! Кон та баи?» – ее голос мелодичен и волнующе низок одновременно. Такую медсестричку может себе позволить только преуспевающий врач… Она незаметно вышла из боковой двери и сейчас стояла передо мной, гостеприимно улыбаясь. – «Доктор Каммингс будет здесь через четверть часа – срочный вызов… Меня зовут Микиер. Могу ли я предложить вам что-нибудь выпить?»

Она не просто впечатляет, но подавляет своей стерильной красотой. Решив, что мой визит носит скорее консультативный характер, иду на компромисс с медициной и прошу джин с тоником. Нет, без тоника, со льдом. Нет, даже без льда. И прошу ее налить себе то, что она любит.

Она вновь обнажает крупные сахарно-белые зубы.

«Я – на службе, извините… Какой джин вы предпочитаете?» – проклятая слюна снова наполняет мне рот. Какого черта, ведь я уже почти очухался…

«Бомбей… Сапфир… Пожалуйста…» – выдавливаю я.

Она мурлыкает себе под нос какой-то несложный мотив, работая у маленького бара, как по волшебству, возникшего из шкафа с бумагами. Край ее халата находится существенно ближе к талии, чем к коленкам… Она двигает ими вперед-назад, в такт мелодии. Я не могу удержаться и быстро кидаю взгляд за глубокий вырез ее халата. Крошечные бисеринки пота блестят на упругой коже, как блестки мэйкапа. В долину ее грудей можно бесследно уместить банку пива.

Джин слегка прочищает мне мозги. Но ненадолго.

Микиер передвигается по комнате, как модель по подиуму. Я усажен в глубокое кресло, поэтому мое лицо находится примерно на том уровне, где сходятся ее ноги. О том, что скрывается там, в глубине, я стараюсь не думать. Не получается. Джин – возможно, в сочетании с токсином – шибает мне в голову так, что пол в приемной внезапно начинает ходить волнами. Впрочем, это не мешает Микиер пританцовывать вокруг меня. Музыка? Откуда она? Движения Микиер принимают все более сооблазнительный характер, она легко чувствует ритм, подпрыгивая и поворачиваясь вокруг своей оси, грациозно и в то же время очень откровенно поддавая осиной талией. Несколько тактов – и халатик падает на пол… Она наклоняется в танце ко мне, шепча: «Знаешь что означает мое имя на папиаменто?» – И нежно целует меня в губы, прошептав в последний момент:

«…это значит: Я ХОЧУ…»

«…Осторожнее… Не так, ну же, ближе ко рту!»

Как и в предыдущий раз, я снова стою на четвереньках, только на этот раз ломки сопровождаются обильной рвотой. Какая-то женщина в белом тычет мне в лицо пластиковым пакетом. Куда же подевалась Микиер? Эта – моль бледная по сравнению с ней…

Статный мужик с бородкой-гоати брезгливо поддерживает меня, пока я обильно обблевываю пакет и заодно руки медсестры. Наверное, это и есть Каммингс. А-а-а-аргх…

Пол-часа спустя после того, как меня привели в порядок, мы сидим с ним в его кабинете. Я совершенно ничего не понимаю. Подавлен. Растерян. Мне уже не до круиза. Почему-то больше всего мне жаль Эжени. Бедняжка… Она так радовалась, когда получила этот выигрыш, ведь она ни разу в жизни она не плавала на корабле…

«…Достигают возраста размножения, и с этого момента становятся необычайно опасными для всех живых организмов – своего рода защитная реакция…»

Каммингс с сожалением глядит на свою трубку, потом на меня, скрутившегося в кресле. Ему хочется курить, но он помнит, каких усилий стоило его медсестре отмыться от моего завтрака. Он рассказывает мне о морских улитках, Халиас Сакионарис, или, как остроумно называют их местные, «Паса Ун Бо Диа» – «Приятного дня»… Он дотошно выспрашивает, что именно прописал мне корабельный врач. Впрочем, со мной для подстраховки была копия счета с протоколом утреннего похода в медпункт. Двести долларов, чтоб им пусто было…

Из его рассказа, которому я внимаю через одно предложение, следует, что мне еще повезло. Ожог огневкой был всего лишь частью проблемы – а может, и вовсе не был проблемой…

Халиас Сакионарис живут эндемично – только в водах вокруг Сен-Маартена и Саба, прилегающего острова. Специфический состав воды, наличие определенных микроорганизмов, смываемый дождями грунт и прочие факторы, складывающиеся столетиями, привели к уникальной локализации этих очень ядовитых улиток. Их хитиновый покров покрыт микроскопическими волосками, которые удерживают пузырьки воздуха под водой, наподобие паука-серебрянки – то самое серебро, за которым я так неосторожно потянулся… Волоски взрослой особи покрыты токсином, которой по мощности почти не уступает яду португальских корабликов, дальними родственииками которых они и являются…

Пока Каммингс с энтузиазмом рассказывает мне об улитках, я разглядываю его кабинет.