Остров страха

— Оберег, — ответил за Дровосека Артур. — Талисман, призванный оберегать владельца от беды. Можно взглянуть? — Артур принял у девочки фигурку, повертел в руках, внимательно осматривая с каждой стороны. — Кажется, это лось? Или олень… Видишь ли, Кира, по представлениям некоторых наших предков, мир имеет двух небесных хозяек, лосих и важенок, самок северных оленей. Две рогатые головы — это белый свет, а если бы рога переплетались в виде квадратов, то это был бы еще и символ земли, то есть оберег защищал бы от дурного влияния и сверху, и снизу. Но это в теории…

— Ага, — согласился Николай, — я так глубоко не копал. Это запросто может быть и корова.

— Спасибо, — сказала Кира.

Никита шагнул к костру, вытащил из пакета литровую бутылку, смущенно огляделся, не зная, в чьи руки ее передать.

— Первачок. Наверняка давно такого не пробовали.

В ответ раздался протяжный стон. Стонал Константин.

После некоторых организационных телодвижений — раздобыть еще складных стульев, расставить на походном столике стаканы и кружки, нарезать вяленого мяса, извлеченного Никитой из того же пакета, — стали рассаживаться у костра. Вода в котелке закипала, даря предвкушение ароматного чая с дымком, искры взлетали ввысь.

— Вы хотели нам что-то рассказать, — начал Никита, по умолчанию принимая на себя роль тамады и продолжая при этом отчаянно смущаться.

— Да, поэтому я здесь. — Артур сложил на коленях папку с бумагами. — Я давно здесь. Бросил семью и дом, чтобы…

— Как это — бросили? — возмутилась Татьяна.

— Как персонаж Буркова в фильме «Гараж» продал родину ради покупки машины, — улыбнулся Вейс. — Не пугайтесь, я всего лишь уехал в отпуск, оставив жену на ее маму и подруг. Я уезжаю в длительные командировки два раза в год, и она принимает это с должным смирением.

Татьяна Карева покачала головой, но от комментариев воздержалась.

2

— Я ученый-любитель. Точнее, не совсем чтобы ученый и все-таки несколько более чем любитель. Провожу очень много времени с документами, торчу в библиотеках, езжу по стране, встречаюсь с людьми. В Москве у меня свой торговый бизнес; если будете в столице, в Орехово-Борисово, загляните на продовольственные рынки у метро Красногвардейская и Домодедовская, там мы с институтским приятелем открыли несколько продуктовых павильонов. Друг не в восторге от моих частых отлучек, но потому он до сих пор и друг, что понимает меня… Но это все о моей занятости, а вот первая и единственная любовь моя — природа Южного Урала. Моя бабушка по материнской линии жила в этих местах, недалеко отсюда, я в детстве бывал у нее в Карабаше. Знаете такой город? С подачи ЮНЕСКО он пользуется дурной славой самой грязной точки планеты. Кстати, Карабаш в переводе с татарского означает «черная голова», что не так уж и далеко от истины. Вы видели терриконы, эти гигантские черные отвалы вдоль трассы, и территорию вокруг города? Это марсианский пейзаж, ей-богу, кислотные фантазии абстракционистов. Разумеется, осторожные родители мои не злоупотребляли визитами в Карабаш, но и одного приезда в юношеском возрасте мне хватило для эмоционального потрясения на всю жизнь.

Бабушка, уроженка Поволжья, была ссыльной, муж ее трудился на местном медеплавильном комбинате вместе с политическими заключенными и трудармейцами, которых сгоняли на Урал для строительства заводов. Жили тогда все одинаково — и ссыльные, и зеки, и комсомольцы, между ними не было почти никакой разницы. Свободные люди были только условно свободными. В 1953 году по области прокатилось массовое восстание. Документы, кстати, лишь недавно рассекретили. Самый серьезный бунт произошел в Карабаше, и бабушка была отчасти и свидетельницей, и участницей. Когда для строительства медеплавильного комбината не хватило «квалифицированных зеков», в Карабаш стали направлять рецидивистов, убийц и воров, а те оказались пошустрее руководства. В результате в город пришлось вводить войска и подавлять бунт со всей партийной жестокостью.

Я видел все это на фотографиях, слышал в рассказах местных жителей. С тех пор меня держит история этого края, а уж вслед за ней и природа — как антипод экологического кошмара Карабаша. Впрочем, своя мрачная красота есть и в Черной Голове, словно кто-то оставил декорации после масштабных съемок фильмов-катастроф.

Закончив МГУ, я остался в Москве, но вот уже много лет регулярно приезжаю сюда. Побывал на Уреньге и в Аркаиме, видел каменные реки Таганая, ночевал рядом с Откликным гребнем, похожим на спину Годзиллы, взбирался на Круглицу; исколесил вдоль и поперек местные горные дороги и трассы, исходил пешком улицы маленьких городов от Миасса и Златоуста до Усть-Катава; ставил палатку почти на всех местных озерах, маленьких и больших, записал на диктофон сотни звуковых файлов и сделал тысячи снимков не одним поколением пленочных и цифровых фотоаппаратов. И знаете, что я думаю?

В этих краях — обалденная магия.

3