Остров выживших

Хоффман подозревал, что Маркус Феникс понял бы его сейчас гораздо лучше, чем его отец. Феникс-старший был более разговорчив, но каким-то образом умудрялся скрывать свои чувства. Хоффман никогда не знал точно, что творится в голове у Маркуса, но он мог заполнить пробелы, наблюдая за его поведением, и он знал, что перед ним скромный, достойный человек, прекрасный солдат и профессионал, который не любит распространяться о себе. Адам Феникс казался Хоффману просто самодовольным болваном, который всегда считает, что все знает лучше других, и выставляет напоказ свой безупречный моральный облик, произнося дурацкие тирады для низших существ вроде Хоффмана.

— Ваш сын делает честь Коалиции, — произнес Хоффман. «Можете считать это примирительным жестом или нелестным сравнением, как вам будет угодно, профессор». — Если кто-то и живет согласно Восьмому Канону, так это он.

Феникс, казалось, был немного смущен.

— Я часто размышляю о том, думает ли он вообще об идеологии и прочем. Да, он исключительный в своем роде молодой человек — спасибо. У него независимый характер, это у него от Элейн.

Ну что ж, по крайней мере, он заговорил о своей умершей жене. Он никогда не упоминал ее имени — хотя, впрочем, они с Хоффманом общались мало. Но это была вполне подходящая ночь для того, чтобы вспомнить мертвых и подумать о том, сколько человек еще до наступления рассвета покинет мир живых.

«Десять минут».

Маргарет еще не вернулась.

«Я хочу, чтобы совершилось чудо.

Что я сказал ей перед тем, как она ушла? Что я не могу и не хочу останавливать „Молот“. И каковы были ее последние слова? „Катись к черту“.

Вряд ли сейчас мне было бы легче, если бы мы оба солгали и сказали, что любим друг друга».

— Как Маргарет? — спросил Феникс.

— Она пропала, — ответил Хоффман.

Он не хотел бить ниже пояса. Но это была правда, и что еще он мог ответить?

— О боже, — Феникс выглядел искренне расстроенным. — Простите, мне так жаль — я понятия не имел. Полковник, сейчас везде такая неразбериха; я уверен, она в безопасности, где-то в Эфире, но вы же сами видели этот хаос…

— Она уехала в Коррен после обращения Председателя, — негромко произнес Хоффман, — и к настоящему моменту… — Он бросил взгляд на ряд циферблатов на противоположной стене, показывавших местное время в крупнейших городах планеты. — К настоящему моменту, когда у нас осталось девять минут, она не вернулась.

Они молча смотрели друг на друга. На стене у них за спиной висела подсвеченная карта Сэры, распластанная, словно шкура убитого животного, превратившаяся в плоское пятно с неровными краями. Хоффман был уверен, что Фениксу, так же как и ему самому, не хочется лишний раз смотреть в ту сторону. Главные города были обведены концентрическими кругами, демонстрировавшими радиус поражения. Многие окружности перекрывались, и когда Хоффман, набравшись смелости, бросал взгляд на карту, ему не сразу удавалось найти участки, не затрагиваемые воздействием орбитальных лазеров.

Чтобы уничтожить все цели, операцию необходимо проводить в три стадии, изменяя координаты лазеров после каждого удара. Чтобы нанести удар по всем городам Сэры одновременно, потребовалось бы столько лазеров, что их стоимость превысила бы бюджет КОГ, но ведь ни один нормальный человек не стал бы сооружать установку для полного уничтожения всей планеты.

Почти полного. «Эфира — крошечная точка на поверхности Сэры. Это все равно, что сжечь весь наш чертов мир».

— Полковник, я не знаю, что вам сказать, — выдавил Феникс. — Я могу только повторить: я очень, очень вам сочувствую.

Перед глазами у Хоффмана плыл туман. Он знал, кто и что находится вокруг него, он делал все, что от него требовалось, он выполнял свою работу, но картина была искаженной. Больше не было ни переднего, ни заднего плана. Все предметы выступали четко, независимо от расстояния, а звуки… Он слышал все, исчез «фильтр», который приказывал мозгу сосредоточиться на нужном и не обращать внимания на остальное.

Саламан и Прескотт стояли у пульта управления «Молота». Чтобы отключить предохранитель, требовалось вставить и одновременно повернуть три ключа. Через несколько минут Хоффману предстояло подойти туда и вставить свой ключ в гнездо.

«Я это заслужил, но Маргарет — нет».

— Сэр? — Аня Штрауд приблизилась к нему с таким видом, словно хотела поговорить с ним наедине, но Феникс не отошел в сторону. — Сэр, просто чтобы вы знали… Я связывалась со всеми солдатами, дежурившими на КПП в Тирусе, но, боюсь, никто не видел, как она уезжала и тем более въезжала в страну. Должно быть, она уехала в Коррен каким-то окольным путем. Все шоссе и дороги в Эфиру заблокированы.

Аня была доброй девочкой, искренней, сердечной — если вы умели ее слушать.

— А я-то думал — почему вы до сих пор на службе.

— Сожалею, что не смогла сделать для вас большего, сэр.

— Вы сделали больше, чем вам кажется, дорогая моя. — Это было слишком фамильярное обращение в разговоре с младшим офицером, но в тот момент ему было на все плевать. Аня была Аней, значит, он мог на несколько секунд превратиться в Виктора. — Спасибо вам за это. Я не забуду.