Остров выживших

Он сам готов был признать, что ощущал некоторое беспокойство всякий раз, когда в разговоре возникала тема нарушения законов. Борьбу с червями обсуждать было не нужно — они жаждали уничтожить всех людей до единого, больше в мозгах у них практически ничего не было, и очевидной задачей армии было их остановить. «Здесь только черное и белое, сынок». Но теперь Прескотт нуждался не в армии, а в полиции.

Председатель закончил свою ободряющую речь, и небольшая толпа рассеялась. Коул и Берни остались на площади — солдатам было приказано создавать впечатление надежности и стараться быть полезными до тех пор, пока гости не уйдут. Прескотт все-таки не хотел, чтобы посторонние свободно расхаживали по базе, так что, возможно, последние события не совсем вскружили ему голову.

— Берни, ты воевала с людьми, верно? — спросил Коул.

Она рассмеялась:

— Ага. Ненавижу их. Хочу стереть с лица земли.

— Я имел в виду Маятниковые войны. Я ведь никогда не убивал человека в бою. Я убивал только червей. Как ты думаешь, я смогу пристрелить другого человека, если понадобится?

— Конечно сможешь, милый. — Она похлопала его по спине, как мальчишку. — Когда какой-нибудь подонок начинает в тебя стрелять, инстинкты берут свое. Тебе сразу становится плевать, кто твой враг, и решает здесь уже не мозг. — Она взглянула на свой «Лансер». — Не уверена, что именно я почувствую, распиливая человека бензопилой, но раньше мы пользовались штыками, а они в своем роде тоже штука малоприятная.

Коул представил себе, что было бы, вздумай он завести подобный разговор с одним из местных жителей. Это было бы то же самое, что пытаться объяснить, почему он наложил в штаны при виде гигантского угря. Окружавшие его люди, казалось, разделились на два вида: тех, кто понимал его, когда разговор заходил о войне с червями, и тех, кто не понимал.

— Спасибо тебе, леди Бумер.

— Коул Трэйн, ты никогда, ни одной минуты не сомневался в себе. Сейчас нет причин начинать сомневаться.

Он чуть было не спросил ее, почему она озабочена вопросом применения бензопилы на человеке, если ей уже приходилось орудовать ножом, расправляясь с насильниками, однако вовремя вспомнил о том, что некоторые люди имеют странные двойные стандарты.

Трое мальчишек из Пелруана подошли и стали глазеть на солдат. Коул их помнил: они мелькали на базе уже несколько дней. Берни, казалось, стала прежней с того дня, как поймала насильника, как будто смогла избавиться от всей этой гадости, даже еще не отрезав ему яйца. Она присела на корточки и заговорила с ребятишками с самым беззаботным видом. Черт, она души не чаяла в маленьких детях.

— Привет, вам здесь нравится? — спросила она. — Меня зовут Берни. Это Коул Трэйн. Он играет в трэшбол. А вас как зовут?

Двое ребят попятились, затем бросились бежать. Третий, маленький мальчик, остался на месте.

— Сэмюэль, — сказал он, задрав голову и глядя на Коула. — А вы меня не застрелите?

— Мы стреляем только в чудовищ, — возразил Коул. У этого пацана сложилось явно ошибочное мнение о солдатах. — И только в самых страшных.

Берни нахмурилась, но говорила по-прежнему спокойным, мирным тоном:

— А почему ты думаешь, что мы будем в тебя стрелять, малыш? Мы приехали сюда, чтобы вас охранять.

— А моя мама говорит, что застрелите.

— Правда? Я думаю, она немножко перепутала.

— Она говорит, что вы все психи и избиваете людей.

Коул попытался сообразить, что на самом деле говорила мать мальчика. Дети обычно путают детали, но смысл понимают правильно, и это его встревожило. Он присел рядом с Берни — он часто забывал, каким великаном он кажется детям, — и попытался убедить мальчика в том, что солдаты не кусаются. Внезапно к ним подбежала какая-то женщина и резко схватила Сэмюэля за руку, словно вытаскивая его с проезжей части, полной машин.

— Пойдем, милый, — сказала она. — Не приставай к солдатам.

— Он к нам не приставал. — Берни поднялась; на лице ее было написано намерение поговорить серьезно. — Но он думает, будто мы стреляем в мирных жителей. Я как раз объясняла ему, что это не так.

— Хорошо, сержант. — Женщина медленно отступала назад. — Я не знаю, из какой норы вы вылезли, но я не хочу видеть вас рядом со своими детьми. У вас такой вид, как будто вы сейчас начнете бросаться на людей. Вы злы на все и всех. Вы опасны.

— Мэм, мы…

Она ткнула пальцем в сторону Берни:

— Я видела, как вы напали на человека. Вы избили безоружного человека прикладом. Лучше держитесь от нас подальше, ясно?

Берни даже не стала пытаться что-то объяснить — просто смотрела, как они уходят. На лице ее застыло потрясение.

— Вот дерьмо! — произнесла она после долгой паузы. — Маленькие дети меня боятся, а их мамаши считают меня угрозой обществу. Так вот во что я превратилась, Коул!

— Берни, она просто дура, понятно? Забудь.

— Допустим, я шлепнула Мэсси «Лансером», чтобы снять его с ворот. Если я считаю, что это нормально, значит, я с катушек слетела?