Острова утопии. Педагогическое и социальное проектирование послевоенной школы (1940—1980-е)

После нескольких выступлений Н.С. Хрущева (речь на XIII съезде комсомола в 1958 году, его же записка в ЦК КПСС того же года580) реформа была официально провозглашена в Законе СССР от 24 декабря 1958 года «Об укреплении связи школы с жизнью и о дальнейшем развитии системы народного образования в СССР»581. Согласно этому акту, «при зачислении в высшие учебные заведения» преимущества следовало предоставлять «лицам, имеющим стаж практической работы» (ст. 28) и с учетом «характеристик, выдаваемых партийными, профсоюзными, комсомольскими и другими общественными организациями, руководителями промышленных предприятий и правлениями колхозов» (там же).

Это нововведение немедленно привело к двум негативным последствиям. Прежде всего, резко снизилась успеваемость в старших классах школы: даже многие из тех, кто планировал поступить в вузы, теперь надеялись сделать это не благодаря аттестату и экзаменам, а отработав 1 – 2 года на производстве и получив подобающую характеристику. Далее, усилилась текучесть кадров в сферах, не требовавших квалифицированного труда: молодые люди приходили работать, например, на завод только для того, чтобы провести там время после школы и поступить в институт. Протоколы педагогических совещаний конца 1950-х – начала 1960-х содержат жалобы на низкую мотивацию учеников:

…Если раньше были стимулы для учащихся поступить в высшее учебное заведение, то сейчас этих стимулов не наблюдается. Большая часть учащихся рассуждает так: отработаю 2 года, заработаю право поступления без конкурса в институт. <…> Поэтому я поддерживаю выступавшего товарища, что нужно в институты принимать рабочую молодежь по конкурсу582.

Очевидно, что мотивированные школьники, которые все же хотели учиться ради приобретения знаний, в этой ситуации часто оказывались в сомнительном положении «тех, кому больше всех надо».

Средство спасения нашлось, однако, благодаря тому же закону. Прежде всего, он требовал преобразовать «существующие десятилетние школы (их старшие классы) в различные типы городских и сельских средних общеобразовательных школ» (ст. 7). В средней же школе он устанавливал обязательную производственную практику. Согласно подзаконным актам, время этой практики должно было занимать треть всех учебных часов. Сама же практика могла модифицироваться в соответствии с профилем тех предприятий, рядом с которыми находилась школа.

Осенью 1959 года в трех московских школах – № 2, 7 и 425 – одновременно открылись старшие классы, где в качестве производственного обучения готовили к интеллектуальным специальностям: в 7-й и 425-й готовили программистов, а во 2-й – радиомонтажников, но с 1960 года и там стали открыли программистскую специальность. Тогда же, в 1960-м, эта специальность появилась в незадолго до того организованной (1958) школе № 52.

Автором этой новации в Министерстве просвещения РСФСР считали преподавателя математики школы № 425 Семена Исааковича Шварцбурда (1918 – 1996), действительно выдающегося педагога, впоследствии награжденного официальной премией К.Д. Ушинского – именно за организацию математических классов. Шварцбурд в эти годы много выступал на министерских совещаниях. Приведем отрывок из его выступления на одном из таких мероприятий в 1961 году. Из этого фрагмента видно, насколько искусно учитель приспосабливал актуальную политическую риторику к задачам перехода к синтетическому обучению математике в школе – и к экспансии самой модели школы, уделяющей особое внимание к преподаванию математики: