Островитянин

В следующий понедельник мы набили «Черного вепря» желтой макрелью — я имею в виду, уже засоленной, — рыба эта небольшая и не слишком грубая. Мы отправились на юг на всех парусах при благоприятном северном ветре, быстро дошли до маяка в заливе Куан-Дарьвре[111], а оттуда дальше, в Кахарь-Сайвинь, город, где всегда жило немало настоящих мужиков. Мы очень обрадовались, когда нашему взору открылось такое место — остров Бегниш в устье залива. Там жили два фермера, они оба водили лодку. Остров Дарьвре был семь миль длиной; в узкой части гавани на морском берегу была Обитель рыцаря. Она помещалась на маленьком участке земли, который именовали «Гляунн Лэм», и поэтому в прежние века это место всегда называли «Долина рыцаря Лэм». Напротив нее, дальше на мысу, стоял маяк, обращенный в открытое море, указывающий всем, кто заблудился, что за ним — безопасная гавань.

Когда мы приехали в город, множество людей вышло нам навстречу. Они подумали, что наша лодка — с большого корабля, потому что как раз недавно там затонуло судно, и они нам очень удивились. Мы захотели узнать, имеются ли в этих местах какие-нибудь скупщики рыбы. Нам ответили, что, конечно, имеются, и кое-кто из этих скупщиков нашелся совсем неподалеку. Один сразу взялся купить у нас рыбу, но предложение его было по цене гораздо ниже того, на что мы рассчитывали.

Еще один человек спустился к причалу и очень тепло нас поприветствовал. У него были благородные манеры и обхождение; и хотя я оказался младше всех на лодке, мы с ним уже были хорошо знакомы. Он проводил нас от лодки и угостил множеством всякой выпивки. Всю рыбу, которая у нас была, он купил по кроне за сотню и отвел нас в гостиницу своего отца, которую тот держал в центре города.

У отца его был прекрасный дом, где они жили с женой вдвоем. Там мы поели, а потом передали всю рыбу покупателю. Когда мы покончили со всеми делами и продали улов, он предложил нам выпить, а потом и еще по одной, но не взял с нас за это ничего. Вернувшись в гостиницу, мы спросили хозяина, будет ли у нас еще время пройтись по улицам. Он ответил, что, конечно, найдется, даже больше часа — и нам этого как раз было достаточно. Мы отправились втроем, потому что остальные из нашей лодки были люди уже сильно в годах и прогулки не доставляли им удовольствия. Мы не стали их тревожить, пошли гулять и скоро забрели в замечательную таверну, где сели и осмотрелись. Совсем скоро из кухни нас поприветствовал хозяин:

— Добро пожаловать, ребята! — сказал он.

Мы очень удивились, что владелец заведения так тепло к нам обращается, но на самом деле зря. Он-то очень хорошо нас знал, потому что сам частенько наезжал в Дангян-И-Хуше за покупками и там с нами уже знакомился.

Радушный хозяин предлагал нам пить сколько душа пожелает. Через некоторое время мы вышли и отправились бродить по улицам. Потом мы заглянули еще в один паб, где повстречали человека из Дангяна, который тоже предложил нам выпить. Когда настало время расходиться, мы направились обратно в гостиницу и на полпути туда, на углу, повстречали трех женщин. Они были, пожалуй, самые видные, статные, ладные из всех, каких мы видели прежде — и, конечно, они вызвали у нас большой интерес.

У одного из нас голова была совсем седая — и не от возраста. Как раз к нему первому и подошли женщины. Сперва они обратились к нему по-английски, но у этого, седого, английский был совсем ломаный, и беглой английской речи он понять не сумел бы. Я приблизился к ним последним и остановился неподалеку. Второй человек из наших не понимал английского ни в каком виде. Одна, ярко-рыжая, которая как раз говорила больше и громче всех, ростом вышла добрых шесть футов, и волосы у нее были великолепные, такого же цвета, как вот эта красивая модная лампа у меня на столе, какую мне прислал уважаемый господин из семьи Келли.

Довольно скоро я услышал, как рыжая женщина говорит седому:

— You must come along with me[112].

— Ай вонт нот, маам[113], — был его ответ.

Он отшатнулся, резко развернулся, и, как раз когда поворачивался, она вцепилась в спинку его жилета и оторвала ее напрочь. Уходя, мы оставили пиджаки в гостинице, так что все были в жилетах. Три женщины следовали за нами до самых дверей гостиницы, а мы все трое уже запыхались. Оказавшись внутри, мы еще долго смеялись над седым в жилетке без спинки.

Мы отлично выспались в доме у Мак Мурху, доброго и хлебосольного человека. Он намекнул нам, что где-то в городе имеется дом, в котором с радостью примут нескольких мужчин из чужих мест, но больше насчет этого ничего не сказал. Чуть только забрезжил дневной свет, мы покончили с едой и снова вышли на улицу. Седой лишился жилетки, поэтому купил себе новую. Но у него все еще оставалась передняя часть от прежней, тоже совсем новой, жилетки, и ему еще надо было добыть к ней другую спинку. Все мы покупали в городе всякие интересные вещи, и в результате никто из нашей команды не привез на Бласкет даже полкроны из тех денег, что мы выручили за улов мелкой макрели.