Островок Вневременье

Она подняла руки вверх и потянулась, отчего халатик почти открыл грудь. Мне показалось, что я вижу край темного кружка соска. И если верить хитрющему взгляду, моя визави прекрасно об этом осведомлена. Можно было пари держать, что под халатом находилось молодое тело без каких-либо признаков одежды. Не скажу, что мне было абсолютно пофигу на открывшийся вид, но после роскошной ночи никаких проблем с выдержкой не возникало. Да и припоминая вчерашнюю нашу «встречу» на лестничной площадке, я даже с конкретного голодняка к ней не полез бы, вломись она ко мне и вовсе без халата. Наркоша и ВИЧ – две части одного целого. А Ебург где-то в лидерах по наркоте, а соответственно, и по спидоносам. Что ни говори, Машке и вправду тут тяжеловато отыскать отца для ребенка. Так ей еще и полюбить надо.

– Вась, а ты давно с Машей знаком?

– Почитай всю жизнь.

– Правда? – у девахи глаза сделались величиной с блюдце.

– Абсолютная.

– А она о тебе не говорила ничего.

– Так она меня не знала, пока я не приехал в Екатеринбург.

– А как же про всю жизнь?

– Я про всю мою жизнь в Екатеринбурге имел ввиду.

Она рассмеялась и затушила окурок в банке, служившей пепельницей, я вежливо улыбнулся в ответ, ожидая ее следующих действий.

– Слушай, забыла совсем: у меня телик сломался. Можно я новости посмотрю?

Ага, понятно. Телик она будет смотреть сидя на кровати, а там можно и прилечь немножко, халатик поддернуть. Интересно, что ей надо? Не просто же секс? Девкам-нарикам обычно доза нужна, а не член. Второе-то они всегда могут получить в любое время, в отличие от первого.

– Ты извини, мне надо сейчас уходить. Вечером заскакивай – посмотришь.

– Ну ладно, нет так нет, – развела она руками с видимым огорчением. – А ты не выручишь меня денежкой? Сигареты надо купить, а у родителей не выпросишь. Завтра же отдам!

– Вот двадцатка есть, – я достал из кармана две бумажки.

– Эх, маловато. Ладно, перехвачу где-нибудь еще. Спасибо!

Она убрала деньги и упорхнула.

Как же плохо знать и понимать довольно скорое будущее девушки. То, что через несколько лет останется от этого ангела, – не понадобится даже черту на растопку. Когда она стояла в дверях, я буркнул:

– Ты бы завязывала с герычем. Паршивое дело.

Она обернулась, глаза ее гневно сверкнули: словно обидели ее единственного и неповторимого друга.

– А ты сам пробовал?

Вот реально ощутил, будто кто-то охреначил меня здоровенной мягкой, но тяжелой дубиной поперек спины. Волна отдачи саданула в затылок, в панике пробежали мурашки, а лоб покрылся испариной. Ответить что-то вразумительное я был не в состоянии: только помотал головой и захлопнул дверь.

Куда-то испарились все силы, навалилась дикая усталость. Я рухнул на кровать и попытался отключиться, заползти подальше в память. Где-то там колыхалась высокая трава и шумел густой лес. И где под опорой линии электропередач собиралась наша дачная компания. Жгли костер, пекли стыренную с окрестных вдользаборных грядок-«выносов» картошку. Пили вино, смолили сигареты, тискали девчонок… Там славно отдыхать, в этом давно ушедшем времени. Десять лет назад захлопнулась дверь. Когда я вернулся из этой чертовой армии, то обнаружил лишь окно, в которое можно было любоваться на прошлое. А теперь оно превратилось в крохотное окошко, расположенное в конце сужающегося тоннеля. Все тяжелее разглядеть хоть какие-то подробности. Оттенки, эпизоды, смешные великие проблемы… Скорее даже калейдоскоп, нежели документальное кино, но грех жаловаться: раз все еще есть куда уйти, чтобы восстановиться, то уже хорошо. И снова я валяюсь на опавшей хвое и смотрю на кружочек неба, запутавшийся в кронах сосен. Не думать, не идти, не ждать, не надеяться, не бояться…

– Это же очень интересно…

– Я в твое время…

– Закончишь институт, будешь инженером…

– Стрельба – не спорт, иди в дзюдо…

Да какого черта? Никогда не скажу своему ребенку такую чушь. Пусть учится видеть так, как ему хочется. Мое прошлое только мое. Оно не должно становиться его будущим.

Уф, вот и славно. Раз появилась злость, то все откатилось к норме, можно выползать из тоннеля. Я открыл глаза и посмотрел на старенькую люстру под потолком. Затем встал, взял плеер и отправился на кухню покурить. Там окно, там смеркается, там чайник рядом, и можно под сигарету дернуть свежеприкупленного растворимого кофе, идентичного натуральному.

Снег прекратился, небо очистилось. Температура ухнула на добрых пятнадцать градусов ниже. «Пинк Флойд» композиция за композицией рассказывал про «Стену». Я поставил чайник и подумал, что вновь стоит поискать видеокассету с этим фильмом Алана Паркера. И почему мне так тщательно не везет? Какую кассету не куплю – обязательно брак. Даже фирменную взял, официально выпущенную, и там оказался дефект – в серединке пропал звук. В чем великий смысл такого невезения? На трассе я привык к тому, что упорное возникновение схожих проблем призвано оградить от продолжения пути. Чаще всего так мимо проходит неминуемая авария, в которую я бы обязательно попал, не будь разных случайностей, построивших буфер времени между мной и катастрофой.