Острый каблук

— Тебя приятно обнимать.

— Я люблю тебя, — сказала она и снова чмокнула его в щеку. — Я люблю тебя. — Теперь поцелуй пришелся в кончик носа. — Я люблю тебя.

— А ты знаешь, — сказал он, — твое послание начинает доходить до меня.

Она рассмеялась, а потом прильнула к нему всем телом, счастливо улыбаясь и думая: «Я люблю тебя. Я люблю тебя», но не произнося этих слов вслух, а оставляя их в своем сердце.

Глава 12

«„Титаник“ за рабочих», — сказал как-то Макуэйд (поспешно добавив при этом: «Но только в том случае, если рабочие за „Титаник“»). И чтобы придать больше веса этому заявлению, а также подтвердить, что слова «Титаника» не пустой звук, он пообещал рабочим повышение зарплаты, а также заверил их в том, что новых увольнений на фабрике не будет.

Зарплата действительно была повышена, что было встречено рабочими с энтузиазмом. И все же оставались люди, которые настороженно прислушивались к каждому телефонному звонку, раздававшемуся в клетушке мастера, люди, которые были уверены в том, что обязательно полетят новые головы, и которые ждали момента, когда «Титаник» нарушит данные им обещания.

Макуэйд конечно же знал о существовании таких людей. Было ему известно и то, что Рэймонд Гриффин был не простым кабинетным клерком, исчезновение которого пройдет никем не замеченным. На фабрике знали Рэймонда Гриффина и, что гораздо хуже, его здесь любили. Если Гриффина уволить, об этом вскоре узнает вся фабрика, и что потом произойдет, одному Богу было известно. И несмотря на все слова Макуэйда о переводе фабрики в Джорджию или полном ее закрытии, в компанию «Джулиен Кан» уже была вложена приличная сумма денег, и, как совершенно справедливо отметил Джон Грант, никто, даже такая компания, как «Титаник», не покупает фабрики только лишь для того, чтобы сразу же их закрывать. Фабрика Кана была замкнутым предприятием, и, поскольку Грифф, как член администрации, не мог входить в профсоюз, его увольнение могло вызвать забастовки протеста, особенно после данных «Титаником» обещаний. «Титаник» за рабочих, но только если рабочие за «Титаник», а Макуэйд, как ни крути, был все же человеком «Титаника». На его родном юге здешние забастовки протеста едва ли вызовут бурный восторг; мало того, реакция на них может быть крайне негативной. С другой стороны, на фабрике оставался этот ржавый, протестующий «винтик» по имени Рэймонд Гриффин, застрявший в теле хорошо смазанного механизма.

Но Макуэйд был хорошим механиком и прекрасно управлялся с масленкой.

Увлеченный обработкой сотен новых заказов, которые начали поступать на фабрику сразу после «Недели гильдии», и открывший для себя новые горизонты личной жизни после объяснения в любви с Мардж, Грифф совершенно не догадывался о тех волнениях и потрясениях, которые могут охватить фабрику в случае его внезапного увольнения. Он практически не сомневался, что уволят его не далее как утром в понедельник, и искренне удивился, когда этого не произошло. Напротив, его ничуть не удивило, что Макуэйд перенес свой стол в кабинет Манелли, расположенный в противоположном конце коридора. Так прошли вторник, потом среда, наконец, четверг, и удивление Гриффа сменилось своего рода головоломной мистификацией. Возможно ли было, чтобы Макуэйд не воспользовался своим топором? Следуя давно выработанной привычке, он автоматически сказал себе, что, может, Макуэйд был, в конце концов, не таким уж плохим парнем, может, он неправильно его оценил, может…

Однако он тут же прервал подобный ход мыслей. Макуэйд был негодяем и становился им в еще большей степени в том числе и потому, что умел порождать такие вот «симпатичные» сомнения в свой адрес даже у людей, твердо знавших, что он негодяй.

В пятницу, 23 апреля, Гриффу позвонил Манелли и попросил зайти в его кабинет. Повесив трубку, Грифф прошел к Мардж.

— Манелли вызывает.

— Он что-нибудь сказал?

— Только то, что хочет меня видеть.

По лицу Мардж пробежала тревога, хотя она и попыталась выдавить из себя слабую улыбку.

— Может, премию хочет вручить?

— Может. — Грифф пожал Мардж руку и вышел из кабинета. Подойдя к дверям офиса Манелли, Грифф вспомнил Кару Ноулс и их пробные шаги по организации нового свидания. Внезапно он почувствовал смущение. Ему не хотелось говорить Каре о Мардж, но и оставлять дело в подвешенном состоянии тоже было нельзя. Он подошел к ее столу, перемалывая в голове различные варианты решения проблемы.

— Привет, — сказал он. — Занята?

— Бездельничаю, как обычно, — ответила Кара. — Я скажу мистеру Манелли, что ты здесь.

— Секундочку, — остановил ее Грифф. — Я насчет того свидания…

— Грифф…

— Я думал…

— Мне чертовски неудобно, — сказала она, — но на эту субботу у меня уже назначено свидание, и…

— Правда? — Он искренне надеялся, что она не заметит его вздоха облегчения.

— Ты исчез так внезапно, а Мак был так любезен по отношению ко мне. Извини, Грифф.

Грифф улыбнулся.