Освещенные окна

мне нужно было уезжать домой. Когда я уже натягивал свою военную шинель, в палату вошла дама, посещавшая моряка.

— Вас уже выписывают? Поздравляю вас. Но как же вы доберетесь домой? Куда вам нужно?

— Еще не знаю, но как-нибудь доберусь. Мне на Вторую Тверскую-Ямскую.

— Знаете что, вы подождите здесь. Я посижу немного с Василием Николаевичем, а потом я доставлю вас на Вторую Тверскую. У меня машина.

В голосе звучали теплота и участие.

— Спасибо большое. Я буду очень обязан вам.

Машина оказалась открытой. Шофер в морской форме вел ее спокойно и небыстро. Весеннее солнце заливало улицы. Воздух был прозрачен и свеж. Мы перекидывались ничего не значившими словами… Потом вдруг неожиданно:

— Скажите, кто вы?

— Я военный врач. Приехал с фронта в командировку и заболел сыпным тифом. А вы?

Молчание. Немного погодя:

— Я жена брата Василия Николаевича. Мой муж убит на фронте несколько месяцев тому назад.

Долгое молчание.

— Ну вот, мы уже подъезжаем к Тверской. Вы не очень устали? Такой чудесный день. Хотите, я немного покатаю вас? Проедемся в Петровский парк.

— О, конечно, поедем! Спасибо.

Петровский парк только одевался свежей листвой. Деревья казались какими-то прозрачными. Зеленые листочки ярко блестели на солнце.

— Весной все воспринимается как-то по-другому. Для людей, которые любят и понимают природу, весна — это какое-то таинство, которое никого не может оставлять равнодушным.

— Да, — отвечал я. — И поразительно, что это чувство никогда не притупляется, и каждую весну встречаешь, как что-то новое. У меня сейчас две весны. Выздоровление — это тоже весна.

Мне все время хотелось спросить, как ее зовут. Какое-то удивительное очарование было присуще этой женщине. То ли лучистые и вместе с тем печальные глаза, то ли голос, певучий и обволакивающий — не знаю что, но сидеть с ней, слушать ее, смотреть на нее было необычайно приятно.

Не хотелось говорить, только смотреть и слушать. Кружилась голова. Казалось, что мы летим в какой-то зеленый, радостный мир.

Мы выехали из парка в обратный путь. Остаются минуты. Надо же спросить ее имя, телефон, адрес. Наконец, это же просто невежливо! Она так мила и любезна к совершенно незнакомому человеку. Сейчас спрошу…

— Где же на Второй Тверской-Ямской? Мы уже едем по ней.

— Вот в конце, дом три с правой стороны.

Я поцеловал ее руку, отвернув край перчатки.

— Бесконечно благодарен вам.

Точно пьяный, я поднялся на второй этаж и вошел в свою комнату. Не раздеваясь, я бросился на кровать и заснул мертвым сном.

Так запомнился мне на многие годы этот день, который остался в памяти, как один из счастливейших. И годы я не мог простить себе эту непонятную робость, которая помешала мне узнать имя женщины, которой я был обязан этим счастливым днем».