От «Акиры» до «Ходячего замка». Как японская анимация перевернула мировой кинематограф

В некотором смысле Лам воплощает эти противоречивые образы. Ее решительность и агрессивность кажутся далекими от традиционного образа покорной женщины, и в то же время она кажется менее враждебной, чем традиционные фольклорные óни. Важнее всего, что ее дестабилизирующая сила в современном понимании стала знаковой. Она коснулась не только определенного женского типа, а скорее создала общий тревожный эффект растущей независимости женщин. Хаотичный мир, который невольно создает Лам, кажется забавным, когда его сводят к театру фантазий, но подтекст все равно остается довольно угрожающим, предполагая, что в реальном мире женщины становятся менее контролируемыми.

Как упоминалось ранее, угроза, присущая силам Лам, в конечном итоге смягчается традиционными отношениями с Атару. Дестабилизирующая сила Лам (женщины) сдерживается ее полной приверженностью своему мужчине. Невзирая на то, насколько независимой и агрессивной она может стать, она по-прежнему остается глубоко привязанной к традиционной динамике мужчина-женщина. Впечатляющие способности, которыми обладает Лам, например ее способность летать[245], магические электрические разряды и связь с галактикой за пределами Земли, казалось бы, делают ее лучше Атару. Однако ее эмоциональное подчинение ему в итоге гарантирует, что она займет традиционную (то есть утешительную) женскую субъектную позицию.

Несомненная приверженность Лам к Атару значительно контрастирует с другими женскими персонажами сериала, почти все из которых воплощают наиболее угрожающие аспекты женской независимости. Это чрезвычайно самодостаточная и непокорная группа, в которую входят предыдущая подруга Атару (Синобу), а также принцессы, богини и шаманки, чей потусторонний статус в очередной раз предполагает скрытую женскую исключительность и даже превосходство. В то время как Атару жаждет их, они почти всегда ставят его на место, начиная с опыта общения с шаманкой Сакурой, которая использует его, чтобы решить собственные проблемы со здоровьем, до строгой дисциплины, которую принцесса Курама применяет к нему, когда пытается заставить его стать достойным супругом. Если бы комедия «Несносные пришельцы» состояла только из встреч Атару с этими воинственными женщинами, атмосфера угрожающей женственности стала бы подавляющей, но в утешительных красках преданности Лам эти женские персонажи выглядели скорее комичными, чем пугающими.

Возможно, самым удивительным женским персонажем является мать Атару, которая не только не поддерживает сына, но и настроена к нему враждебно. Она часто говорит о том, что ей не стоило его рожать, и постоянно критикует его за все страдания, которые он принес в дом из-за связи с Лам. В одной невозмутимой по характеру сцене отец Атару приходит домой и, предчувствуя очередной типично хаотичный день, спрашивает жену: «Так, Атару, он еще жив?» Та уныло отвечает: «Да, я думаю, человека не так легко убить». Мать Атару также постоянно ищет утешения у различных инопланетных существ мужского пола – то у красивого бывшего парня Лам, то у маленького синего демона, случайно вызванного магией.

Открытость матери к неверности может быть не столько комментарием к возрастающей сексуальной независимости жен (хотя, возможно, и к этому тоже), сколько является завуалированной отсылкой к неуверенности в отношении роли матери в современном японском обществе или стабильности японской семьи.

В отличие от более ранних материнских персонажей из аниме, таких как популярная Садзаэ-сан, которая служила опорой для семьи среднего класса, мать Атару находится в режиме атаки, критикуя своего неудавшегося сына, игнорируя мужа и бесстыдно флиртуя с пришельцами. Ее готовность угнетать своего единственного сына особенно интересна, если вспомнить, что связь между матерью и сыном – это, пожалуй, самые ценные семейные отношения в японском обществе. Хотя это искажение явно сделано ради комедийного эффекта, оно все же наводит на размышления. Мать Атару может рассматриваться как воплощение определенных мужских страхов по поводу меняющейся роли матери. Она уходит от образа источника безграничной поддержки – женщины, которая живет ради своих детей, и хочет стать личностью со своими собственными желаниями, в соответствии с которыми она может даже когда-нибудь начать действовать.