От «Акиры» до «Ходячего замка». Как японская анимация перевернула мировой кинематограф

Урасима предпринимает путешествие, но по западным меркам он в итоге ничего не получает.

Но, с другой стороны, Урасима все-таки обретает нечто, а именно самоосознание. Набравшись смелости покинуть дворец короля-дракона и открыть драгоценную шкатулку, Урасима окончательно разбирается со своим прошлым. С западной точки зрения тот факт, что обретенные знания привели к смерти, является негативным. Но смерть Урасимы можно интерпретировать как принятие неизбежных последствий хода времени и (на личном уровне) старения.

Хотя чрезмерная зависимость от архетипа может ограничивать, но мне все равно хочется отметить, насколько сильно аспекты «синдрома Урасимы» до сих пор влияют на формирование японской мужественности. Визуально Урасима, которого описывают как молодого красавца, проник в жанр бисёнэн. Но наибольший резонанс в современной японской культуре вызывает его психическое состояние и нарративное позиционирование. Например, в современной литературе протагонисты Харуки Мураками тоже являются puer aeterna, молодыми мужчинами, которые еще не готовы интегрировать в общество, которые отказываются от схватки с драконом (то есть сознательно избегают конфликтов с отцом) и которым нужна женщина для обретения смысла жизни.

Многих персонажей аниме можно описать точно такими же словами. Распутный Атару из «Несносных пришельцев» представляет из себя увлеченного женщинами юношу, который никак не может повзрослеть. (В его случае остается открытым вопрос, достиг ли он хоть какой-то степени самопознания.) Хаку из «Унесенных призраками» гораздо сильнее вызывает восхищение, чем Атару, но в нем прослеживаются те же качества. Как привлекательный андрогинный персонаж в стиле бисёнэн Хаку большую часть фильма находится под контролем Юбабы, матриарха купальни. В отличие от Урасимы, для которого (патриархальная) фигура дракона была внешним объектом, Хаку несет эти качества в себе и сам умеет превращаться в дракона. Урасима и Хаку мирно уживаются с драконом, что представляет собой менее конфликтную вариацию западного мифа с необходимостью заколоть дракона-отца, чтобы раскрыть свое эго и стать совершеннее. В конце фильма судьба Хаку остается неоднозначной. С одной стороны, он, как и Урасима, вернулся к своему прошлому, вернул память и узнал свою истинную личность: он – речной бог. Но с другой стороны, он остался в состоянии небытия, потому что его реку захватили застройщики, и ему приходится обитать на пороге фэнтезийного мира в купальнях.

Это нестабильное зачаточное состояние, в котором пребывают многие мужские персонажи аниме (что прекрасно интерпретировано в передвижном замке Хаула), указывает на то, что синдром Урасимы во многом созвучен с мужественным образом в современной Японии. Присутствие Урасимы явно прослеживается в нескольких аниме-сериалах последних лет, например, в двух исторических работах – «Инуясе» и «Бродяге Кэнсине».

Хотя эти работы отличаются по художественному оформлению, составу персонажей и драматическому накалу, у них есть несколько интересных общих элементов. Прежде всего, в обеих работах представлены исторические периоды, которые вошли в историю как время беспорядков и смуты. Далее, оба сериала просто упиваются дуэлями на мечах. Дуэли (особенно в «Бродяге Кэнсине») изображены в ритуальной манере, всегда происходят между мужчинами, и главный герой выходит из схваток победителем. Поединки в данном случае – это естественный элемент нарративной структуры, где постепенно нарастающее напряжение и стилизованные сцены битвы доводят до кульминации каждую серию. При этом их интересно рассмотреть с точки зрения мужского самосознания. Учитывая смятение персонажей, можно сказать, что дуэль – это способ преодолеть тревоги, в основном касающиеся гендера. Неслучайно предпочтение в поединках отдается мечам, и протагонисты – очень молодые и хрупкие мужчины по сравнению с их многочисленными ужасающего вида врагами.