От «Акиры» до «Ходячего замка». Как японская анимация перевернула мировой кинематограф

В киноверсии «Утэны» это освобождение выражено гораздо прямолинейнее. В сюрреалистической кульминации Утэна фактически превращается в машину, стремящуюся к побегу в «реальный мир». Взяв ключ, Анфи вскакивает и заявляет, что больше не будет убегать и хочет «произвести революцию в мире». В захватывающей последовательности кадров автомобиль мчится по бесконечному шоссе, заполненному знаками «стоп» и «опасно», и его преследуют орды других транспортных средств. Как только становится понятно, что их остановят, их старые друзья и соперники появляются в другой машине, чтобы помочь им в пути, крича: «Мы последуем за вами позже!» После этого Акио противостоит им, убеждая Анфи вернуться, но она отказывается и говорит: «Сайонара, мой принц». В этот момент Утэна возвращается к телесной форме, и они вместе лежат обнаженные, пока машина продолжает двигаться к выходу. Утэна говорит Анфи: «Ты знаешь, куда мы шли, это мир без путей, и что-то может не получиться». Анфи отвечает, что реальный мир – это то место, где они родились, и что они возвращаются в свой фурусато[213]. В момент, когда машина врезается в последний барьер – замок вечности, – мы видим изображения двух соломенных кукол, одетых в школьную форму, с прикрепленными к воротничкам именами «Утэна» и «Химэмия». Сцена переходит к живым Утэне и Анфи, мчащимся навстречу облачному серому миру, мимо стоящего в отдалении замка. Они обмениваются долгими поцелуями, и лепестки роз начинают заполнять экран.

Из этого описания должно стать понятно, что «Юная революционерка Утэна» объединяет классические атрибуты сказок (замок, принц) с традиционной сёдзё-мангой (прекрасные девочки и мальчики, романтическая интрига), чтобы критически рассмотреть иллюзии, которые они порождают. С точки зрения Утэны ни замок, ни принц больше не дают защиты или хотя бы радостей фантазии. Эти тропы ведут к мрачному миру неполноценных семей и задушенного развития. Акио, правящая миром отеческая фигура, поразительно трансгрессивный. Он направляет сексуальную силу и мужской авторитет только ради своих извращенных целей, также использует притягательность фантазии, не говоря уже о ритуале, чтобы удерживать своих жертв в заточении.

Задача Утэны – разрушить эти заманчивые иллюзии и направиться к реальности. В сериале она делает это одна, но в более оптимистичной киноверсии она буквально становится средством перемен, принося просветление не только Анфи, но и ее одноклассникам. В связи с этим тема гомоэротизма в сериале поднимает интересный вопрос: является ли гомосексуализм трансгрессивным или раскрепощающим?

Учитывая, что Утэна и Анфи обнимаются в конце фильма, кажется разумным сделать вывод, что гомоэротические отношения могут быть частью обретения свободы. Но также глубокие отношения между Анфи и Утэной можно рассматривать как иную метафору: необходимости интеграции двух сторон личности. Несмотря на благородство, храбрость и высокие идеалы Утэны, сама по себе она несколько ограниченная фигура. Ее сильная потребность в защите Анфи может быть результатом скрытого желания взрастить более мягкие, женские черты в ее собственной психике.

Сладость и ориентированность на домашний уют Анфи могут быть утомительными и регрессивными, поэтому ей нужна доза мужской напористости, чтобы стать более полноценным человеком.

(В одной серии Утэна и Анфи фактически меняются личностями, что приводит к очень приятному моменту, когда «Анфи» дает пощечину человеку, который ударил ее.) Когда Анфи наносит удар Утэне в конце телесериала – это больше, чем просто акт предательства. Его также можно рассматривать с той точки зрения, что Анфи наконец обнаруживает в себе ярость по отношению к мужской «защите», выказываемой как Акио, так и Утэной. Хотя отношения с Акио явно токсичны, постоянная защита Утэны также оказывается подавляющей. Только когда Анфи сделает свой выбор (с портфелем в сериале и ключом в фильме), она начинает путь к развитию в более интегрированную личность. Поэтому сцена в конце фильма, когда две девушки целуются, может быть не столько сексуальным заявлением, сколько признанием необходимости взращивания целостной психики, независимо от пола или сексуальной ориентации.