От чести и славы к подлости и позору февраля 1917 г.

С такой же несостоятельностью, как в вопросах стратегии, Кириенко пытается исследовать причины русской революции и русской трагедии. Если она разразилась, то только потому, что его не пустили «наводить порядок» в Петрограде. А ведь для успеха нужно было нечто большее, чем подавление бунта солдат и рабочих, ибо зараза шла сверху: Трон подтачивали многие лица, принадлежащие к Царствующему Дому, а не только те, кто махал красными тряпками. Измена долгу и присяге – есть всегда измена, будь то парадный марш полка полковника Кириенко для приведения к присяге Временному Правительству (Кириенко утверждает, что он не знал о приказе Государя) или парадный марш Гвардейского Экипажа во главе с его командиром, украшенным красным бантом, или газетные интервью Высочайших Особ с поношением павшего режима, или гвардейский запасный батальон, на штыках которого, как маки, зацвели красные банты. Посмеиваясь над убеждением Н. Потоцкого, что книга Кириенко написана с исключительной беспристрастностью и объективностью, автор ее делит изменников по своему вкусу и «по своим потребностям». Поэтому и получилось, что некоторые настоящие изменники попали в разряд «благодетелей эмиграции», некоторым он навесил «фальшивку об измене», а себя отнес к той категории, которая, обычно, прикрывалась упрощенной солдатской формулой: «Мы люди темные, миблизованные». У меня нет ни намерения, ни желания производить раскопки далеких событий в поисках обвинений одних и оправданий других. Все мы, от мала до велика, от принца княжеской крови и до простого солдата, повинны в смертном грехе отступничества от судьбы мученика Государя, светлое имя которого надо поминать в Храме, а не трепать в полемике, как это делает Кириенко со своими наставниками.

Попытка Кириенко анализировать причины военных неудач так же не по плечу автору, как и розыски виновников трагедии России. Детски наивные рассуждения о «неспособностях» высшего командного состава Армии, о его стратегической непригодности, заводят автора книги в бездну противоречий. Например, на стр. 29 он пишет: «Русская Императорская Армия весь 14-й год и на всех фронтах оказывалась победительницей…» А немного ниже, на стр. 31, можно прочесть: «Армия без всякого сожаления приняла смену неудачного командования Великого Князя Николая Николаевича, при котором Армия могла откатиться за Урал…» Но логическое мышление для автора книги – наука непостижимая. К тому же, он не мог не знать, что утверждение, будто «Армия приняла без всякого сожаления смену неудачного командования», сильно грешит против фактического положения: авторитет Великого Князя Николая Николаевича был очень высок в Армии, а Ставка пыталась отговорить Государя от влияния тыловых героев – взять на Себя командование Действующей Армией, так как всякая неудача на фронте ложилась бы тенью на Венценосца, а Его отдаление от центра управления страной связано с большим риском (что, впоследствии, и подтвердилось). Но автору книги надо было найти предлог, чтобы плюнуть и в могилу покойного Великого Князя.

Я тщательно искал в этой части книги Кириенко хотя бы одну светлую личность (кроме него самого), хотя бы одного умного военачальника (опять-таки, кроме него) или, даже, просто порядочного человека. Даже в лупу нельзя было найти такого. Но от «сияния личности автора» слепило глаза…

Кириенко в Белом движении

Надо признаться, что Кириенко все же не лишен юмора. Об одном юмористическом примере я упомянул раньше, когда автор книги описывал, как ему генерал Алексеев «запретил спасти Государя». Кстати сказать, в других случаях Кириенко не проявляет такой «дисциплинированности», отказывался, пока не заставили, освободить свою повозку под раненых в 1-м походе. Еще раньше этот юмор проявился у автора, когда он без улыбки заявляет претензию, чтобы его считали «основателем Добровольческой Армии». Это настолько комично, что на ум невольно приходит поговорка, применяемая к некоторой категории людей, которым «закон не писан». По Кириенко выходит, что если он на неделю раньше выстрелил в большевиков, то он и «основатель». Да и непонятно, почему он добивается чести, чтобы его считали основателем движения, которое он тут же начинает поносить самой отборной руганью? Пройдем мимо. Таким же комическим надо считать заявление Кириенко о том, что его «обходили по службе» потому, мол, что он не скрывал своих монархических убеждений. А почему у других эти убеждения не были препятствием для повышения по службе? Ведь монархистов в Добровольческой Армии было большинство. Такая же прослойка была и в Корниловском полку, особенно после 1-го похода, когда в полк начали вливаться пополнения из участников войны 14–18 гг.

Глупость, конечно, утверждать, что Корниловские полки формировались по «революционному подбору», как это делают «якобии» всех видов. И командный и солдатский состав (преимущественно из рядовых офицеров) в них был такой же, как и в других полках. Часто нам, корниловцам, ставят в упрек ту строфу нашей полковой песни, где говорилось: