От дам-патронесс до женотделовок. История женского движения России

Общественный прогресс никогда не выходил, да и не может выйти, ни из госпиталя, ни из богадельни.

А. Амфитеатров

Все эти политические изменения самым непосредственным образом сказались на женском движении. В первую очередь новые веяния коснулись женского образования. Известная фраза Александра III «Прекращай образование!» определила направление деятельности Министерства народного просвещения. Женское образование стало объектом рассмотрения особой комиссии об изыскании главнейших оснований для лучшей постановки женского образования под председательством товарища министра народного просвещения князя М. С. Волконского, учрежденной в декабре 1884 года. Поводом для создания комиссии послужила записка частного лица, поступившая на имя министра. Автор записки обращал внимание на пагубное влияние

на государство и семейство того полуобразования, которое из поколения в поколение передает фальшивые чувства и растлевающие принципы и порождает болезненные явления, как, например, тип нашего времени – «студентку»600.

Значительное число студенток в Петербурге и Москве в этой записке рассматривалось как нравственное зло и политическая опасность. Опасность «семейству» несла практика оставления курсистками своих семей (около 70% курсисток были иногородними), потери ими «всех оград своего пола» и практикующийся ими «мужской образ жизни» в меблированных комнатах в «крайней распущенности»601.

Принадлежала ли эта записка реальному лицу или это была провокация правительства, но под ее предлогом и в полном соответствии с новыми веяниями прием на ВЖК в 1886 году был прекращен. Только те курсистки, которые уже учились, получили разрешение закончить курсы. Через четыре года, то есть после выпуска последнего курса, Высшие женские курсы в Москве, Киеве и Казани были закрыты. Осенью 1889 года открылись только Петербургские курсы благодаря высоким личным связям учредительниц (А. П. Философовой, баронессы В. И. Икскуль). На протяжении пятнадцати лет петербургские курсы были единственными в стране. Но разрешение на их открытие было получено только тогда, когда последняя курсистка покинула здание на Васильевском острове. Тем самым преемственность между курсистками была прервана и с прежней автономией было покончено. Вместо директора курсов, избираемого советом профессоров, министерство назначило своего ставленника. Набор был сокращен, что привело к очень жесткому конкурсу при поступлении. Из программы был исключен весь естественно-научный цикл (как не соответствующий требованиям женственности). Для иногородних слушательниц был учрежден интернат, проживание на частных квартирах было категорически запрещено. Учредительницам ВЖК непросто далось решение продолжить работу в таких условиях, но после длительных дебатов большинством голосов они все-таки решили сохранить свое детище.

Вместе с тем комиссия М. С. Волконского рекомендовала изыскать возможности для создания женских училищ для представительниц низших слоев с одновременным сокращением числа женских гимназий и «очищением» гимназий от «нежелательных элементов». В отношении высшего образования женщин комиссия рекомендовала затруднять «сколь возможно» доступ женщин к высшему образованию602. Правительство напрямую связывало общественную и политическую активность женщин с уровнем их образования, в чем, безусловно, было право. Опросы курсисток показали, что их упорное стремление к высшему образованию имело своей целью обретение легитимной гражданской полноценности603.

Новый военный министр П. С. Ванновский оценил Женские медицинские курсы, находившиеся в ведении его министерства, как нелепость – и закрыл их. В 1882 году прием на курсы был прекращен, в 1886 году состоялся последний выпуск женщин-врачей. Группа активисток, инициировавших высшее женское медицинское образование, как и все участницы женского движения, вновь встала перед проблемой, которую, как казалось, они уже решили. Стало очевидно, что все успехи были временными. Поставленные цели – право на образование и труд – не были законодательно оформлены и потому, по сути дела, не достигнуты. Методы их достижения, такие как давление по сословным каналам, патронаж высокопоставленных дам, представлялись безнадежно устаревшими.

Но репрессивная тактика властей, направленная на ослабление женской общественной активности, на снижение образовательного уровня женской молодежи, напротив, радикализировала ее, укрепляла солидарность ее рядов. Молодые россиянки опять вернулись к практике получения образования за границей. По данным известного земского деятеля и организатора образования в России Н. В. Чехова, в 1889/1890 учебном году в Парижском университете из 123 студенток медицинского факультета 92 были русскими604.