От дам-патронесс до женотделовок. История женского движения России

Американская исследовательница российского женского движения Рошель Ратчилд сделала блестящий анализ понятия «буржуазный» применительно к женскому движению. По ее мнению, исходя из экономической перспективы, слово «буржуазный» в России начала ХX века имело два значения. Во-первых, оно определяло классовую принадлежность человека или его положение в обществе: «буржуазными» слоями были мещане, горожане, торговцы, ремесленный люд, то есть городской средний класс. Во-вторых, в марксистской перспективе «буржуазными» считались классы, владеющие средствами производства, получающие прибыль от чужого труда. С политической точки зрения в дореволюционной России быть «буржуазным» означало быть либералом, сторонником превращения России в конституционную монархию со всеобщим избирательным правом (под которым обычно подразумевалось только мужское). Понятие «буржуазные женщины», или «буржуазки», было еще более расплывчатым, на что обратила внимание Ратчилд:

Вопрос о классовой принадлежности женщин усложнялся проблемой пересечения классовых характеристик с гендерными. Можно ли отнести женщину к тому же классу, что и ее мужа, брата или отца? Отличительной чертой угнетения женщин является то, что оно преступает границы класса. В отличие от представителей других угнетаемых групп женщины представлены во всех классах общества: семья есть практически в каждом доме932.

Даже не отвлекаясь на рефлексию о пересечении гендерного и классового неравенств, российских равноправок трудно было определить как женщин буржуазного класса. В большинстве своем это были трудящиеся женщины среднего класса – женская интеллигенция, очень среднего достатка, демократическая по своим устремлениям. В отличие от самой Александры Коллонтай – владелицы поместья в Черниговской губернии, оставленного ей в наследство любящим папенькой, доходы от которого, а затем проценты с капитала после продажи имения позволяли ей не тревожиться о хлебе насущном. Но эти очевидные несоответствия в определении феминисток и собственной самоидентификации не смущали Коллонтай. Цель ее выступлений была определена логикой партийной борьбы. «Мы – грешные буржуазки», – иронично откликнулась на эти обвинения острая на язык Анна Кальманович933.

Жесткая классовая позиция в отношении феминизма и, шире, в отношении женского движения позволила Коллонтай игнорировать очевидные несоответствия марксистской теории и реальности. Это было торжество догматического подхода. В своем докладе на Первом Всероссийском женском съезде Коллонтай предложила российским феминисткам действовать в рамках «буржуазного феминизма», то есть отстаивать интересы женщин своего класса и отойти от борьбы за всеобщее избирательное право934:

Женский мир, как и мир мужской, разделен на два лагеря: один <…> примыкает к классам буржуазным, другой тесно связан с пролетариатом <…> Цель феминисток – возможно лучше устроить женщин <…> определенной социальной категории в современном эксплуататорском мире <…> Цель пролетарок – заменить старое антагонистическое классовое общество новым светлым храмом труда и братской солидарности935.