От дам-патронесс до женотделовок. История женского движения России

Что приводило женщин в это движение? Без сомнения, его эгалитарный и освободительный порыв, декларация идеи равенства всех людей без различий. Теоретической основы освобождения женщин нигилизм не выработал, но посеял идеи, которые взошли дружными всходами в русском феминизме и в радикальном освободительном движении.

Женский нигилизм, как и мужской, проявлялся, прежде всего, в эпатажном внешнем виде и образе жизни. Но, возможно, нигилистки в большей степени акцентировали внимание на своей внешности, выражая через антиженственный, антиэстетический вид свой радикализм, свою версию жизни.

Женский нигилизм можно определить как эстетический. Своим внешним видом, своим поведением нигилистки атаковали принятые социальные конвенции, демонстрировали свою отчужденность от традиционной женской жизни, выражали свой протест против отсутствия выбора в собственной судьбе, против заданной им обществом жизненной программы, против «науки нравиться», против обозначения себя как привлекательного сексуального объекта.

Идеал женской красоты – тонкая талия, субтильность, нежные руки, бледный цвет лица, отражавший предпочтительные социальные женские роли девушки на выданье (невесты) или светской дамы (жены, матери семейства), – подвергся пересмотру. Составляющие женского костюма XIX века, препятствовавшие активной деятельности, – кринолин, корсет, легкие, светлые, шелковые ткани, а также длинные волосы, требующие соответствующего ухода – безжалостно искоренялись. Нигилистки стригли волосы, курили, носили, по одним источникам, круглые синие очки, по другим – «очки-консервы», бесформенную, небрежную и зачастую грязную одежду, предпочитали одежду мужского кроя и предметы мужского гардероба (мужские шляпы, косоворотки, плисовые поддевки), – все это шокировало рядового российского обывателя. «Да и на что все эти манифестации мужественности? В мужских сапогах и в мужском тулупе…»471 – вопрошал известный своими антинигилистскими взглядами профессор П. Цитович. Но новое самосознание, самоощущение женщины, претензии на новые социальные роли в общественной жизни кодировались через новый «мужественный» образ.

Помимо выражения своих убеждений и претензий через внешний вид, это была также демонстрация пренебрежения общественным мнением. Дочери обедневших дворян, чиновников, мещан одевались подобным образом, и мысли о женской хрупкости, покорности, инфантилизме и несостоятельности отступали. В итоге была подорвана жесткая концепция «нормальности», «приличности» женского облика и поведения. Был подорван диктат нормы и установлены новые предпочтения. И тогда пассивная демонстрация самоё себя предстает как активное действие. Через изменение внешнего вида и шире – гендерного дисплея – шло изменение представлений о женщине, изменение ее самой.

Выбранная нигилистками жизненная стратегия личной автономии и культ собственного «я» требовали не только другого внешнего облика, но и другого поведения. Отсюда неприятие галантности как нормы мужского поведения, пренебрежение условностями в отношениях между полами. Эта манера поведения получила название «опрощение».

Если реконструировать ситуацию по текстам неутомимого П. Цитовича, то ожидания рядового россиянина при виде нигилистки были следующие: она

проводит вечер в коммуне за набором какой-нибудь прокламации; когда придумывают, как бы почудовищнее изувечить свою фигуру, чтобы лаяли собаки и пугались дети472.

Если нигилист предстает как человек, не склонный принимать на веру никакие авторитеты, утверждения и идеи, каким бы уважением они ни пользовались в обществе, то в этом пункте соответствия нигилистскому идеалу у женщин были свои проблемы. Отсутствие систематического образования, традиции и привычки самостоятельно мыслить ставило перед ними проблему саморазвития, внутренней работы, взращивания своей новой индивидуальности, что позднее оформилось в прагматичную постановку проблемы женского образования. Речь нигилисток, по воспоминаниям современников, казалась неестественной, а фразы заученными. Это происходило по причине освоения новых для них тем общения, нового языка и манеры говорения. Может быть, поэтому статьи М. Н. Вернадской «Женский труд» (1858), «Аристократический труд» (1858), «Свобода выбора труда» (1858), «Еще о женском труде» (1858), «Назначение женщины» (1859), направленные против однозначности женской жизненной стратегии, против экономической зависимости женщин, не были восприняты нигилистками. Они были сложны для понимания.