Читаем От дам-патронесс до женотделовок. История женского движения России полностью

От дам-патронесс до женотделовок. История женского движения России

Отсутствие образования заставляло нигилисток искать опору в товарищах по движению – мужчинах. По мысли Д. И. Писарева, мужчины-нигилисты должны были взять на себя функции «развивателей». Деятельность «развивателей», иронично описанная в мемуарах и художественной литературе, позволила ряду публицистов сделать вывод об ученичестве женщин в движении нигилистов, их несамостоятельности и зависимости. Что было, безусловно, правдой.

Правила и нормы сексуальных отношений, как одной из сторон свободы полноценной личности, также были подвергнуты пересмотру в учении нигилизма. Идеологами-разработчиками новой теории любви, новой нравственности считались Н. Г. Чернышевский, Н. В. Шелгунов, Н. В. Соколов, В. Зайцев. Нормы новой сексуальной морали колебались от идеи свободной любви с ее нравственным обоснованием (Чернышевский) до отрицания брака как такового в силу его безнравственности, отсутствия чувств и свободы выбора (Зайцев). По мысли нигилистов, женщина должна быть независимой в любви, прийти к полному самовыражению, самоосвобождению в сексуальной сфере, несмотря на традиции, общественное мнение, формальный закон. Одна из участниц нигилистского движения А. А. Комарова описывала отношение в ее среде к гражданскому браку и утверждала, что нигилисты давали друг другу клятву жить гражданским браком473.

Защитники старых устоев считали, что русская семья, русская женщина осуждались нигилистами на безусловную погибель474, что принятие женщинами новых теорий любви разрушит семью, основанную на целомудренности, женственности, святости семейных уз, иными словами, эмансипация женщины означает полный разврат и ее падение475.

Женский нигилизм был попыткой достичь равенства с мужчиной, отказавшись от себя, женщины. Попыткой отторгнуть свой пол, преодолеть его символику. Это была невыполнимая задача без шансов на успех, так как одновременное участие в двух разных жизненных стратегиях вело к дезинтеграции личности. Реакция общества на нигилисток была однозначно отрицательной, а судьбы большинства – трагическими. История сохранила имена некоторых из них. Это участницы Слепцовской коммуны и Женской издательской артели: известная петербургская нигилистка княжна Е. А. Макулова (1840–1896), переводчица и детская писательница А. Г. Каррик (урожд. Маркелова (1832–1916), переводчица, мемуаристка Е. И. Жуковская (урожд. Ильина, в первом браке Ценина, 1841–1913), княгиня-нигилистка З. С. Оболенская, писательница А. А. Комарова.

Участие женщин в нигилистском движении напугало идеологов «женского вопроса» 1840‐х годов, вчерашних попутчиков женщин в вопросе изменения женской судьбы. Например, Ф. М. Достоевского, Н. И. Пирогова.

Осмысляя позднее этапы пути к освобождению женщины, активистки женского движения рассматривали явление женского нигилизма как крайность «эмансипационного движения, которая быстро прошла»476. Российские женщины, по их мнению, быстро преодолели положение учениц в общественной жизни, отбросили чужие идеи и мысли, определили собственные предпочтения.

Оценка женского нигилизма как крайности справедлива лишь отчасти. Нужно заметить, что нигилизм был предтечей, первым шагом к «новой женщине», формой пробуждения нового женского самосознания. Это тоже был способ реализации идеи женской эмансипации. По сути дела, цель этих двух тенденций – либеральной и нигилистской – одинаково состояла в формировании сознательной, деятельной и свободной женской личности. Но методы были разными. Если одни – «новые женщины» (позднее – «феминистки», «равноправки») – создавали внешние условия для новой женской личности в России, меняя систему высшего образования и законодательство в отношении женщин, то другие – нигилистки – создавали внутреннюю раскрепощенность, переводя свой внутренний бунт в бунт открытый, подрывая устои семьи, эпатируя обывателей своим внешним видом и поведением. Одни предпочитали политический протест, другие – личностный. Если феминистки, «новые женщины», работали во имя будущего и принимали на себя ответственность за других, то нигилистки достигали изменений через изменение себя и отвечали только за себя. Но очевидно одно: вместе они поставили «женский вопрос» на повестку дня российского общества.

Женский нигилизм проторил дорогу новой женской идентичности, новому типу женщины – так называемым новым женщинам, шестидесятницам, претендующим на новые роли в обществе. Позднее, после заката нигилизма как движения, термин «нигилистка» употреблялся довольно широко и вольно, обозначая и стриженых курсисток, и участниц радикального движения, и просто образованных женщин, демонстрирующих новую женскую идентичность.