От Голливуда до Белого дома

Календарь моих светских развлечений в те годы был полностью расписан, и сезоны плавно перетекали один в другой. Лето я проводил в Европе и на Лонг-Айленде; осень и начало зимы были посвящены охоте на лис; в разгар зимы я катался на горных лыжах, по большей части в Европе; а в конце зимы и весной проходили главные балы — в Нью-Йорке 1950–1960-х они еще были важным светским событием. (При таком графике я никогда не забывал о работе. Новая коллекция всегда была моим приоритетом, где бы я ни находился.) Практически каждый уик-энд возникал повод надеть смокинг и отправиться танцевать под оркестр Лестера Ланина в «Уолдорф», «Плазу» или «Сен-Режис». Ежегодно проводился бал холостяков (десять холостяков, одним из которых был я, приглашали по двадцать своих друзей), Белый русский бал, Парижский бал в апреле и бал Никербокер в гостинице «Уолдорф», каждый раз посвященный новой теме.

^{На благотворительном балу в пользу американских индейцев}

Мне особенно запомнился благотворительный бал Никербокер, который организовывал я. Бал устраивался в пользу американских индейцев, которые продолжали оставаться предметом моего живейшего интереса все эти годы. Зал был декорирован в индейском стиле, гостям подавалась традиционная для индейцев еда (блюда из оленины, кукуруза и тому подобное), на балу присутствовали представители различных индейских племен. Сенатор Кеннеди и Джеки входили в число других именитых гостей. К тому времени я успел собрать целую библиотеку книг об индейцах и большую коллекцию артефактов, в том числе и очень редких. Мой приятель, французский консул в Финиксе[198], тоже интересовался жизнью коренного населения Америки, и мы с ним много путешествовали по юго-западу страны, посещая индейские резервации. Какое-то время я даже прожил в резервации племени навахо, знакомился с их бытом и долго беседовал с вождями.

Конечно, трудно сохранить свои детские романтические фантазии после того, когда узнаешь жестокую правду о жизни индейцев, ее нищете и безысходности. Но на инстинктивном и интеллектуальном уровне я ощущал глубокую привязанность к тем племенам, которые сопротивлялись господству белых. Возможно, у нас были общие предки — выходцы из азиатских степей. Особенно восхищал меня боевой дух охотников на бизонов, этих всадников равнин, которые, наверное, являлись величайшей легкой кавалерией в мировой истории — сиу, шайенов, арапахо, кроу.

Однажды я использовал свои знания об индейцах, приняв участие в программе «Вопрос на $64 000»[199], которая тогда была на пике популярности — телевизионное игровое шоу номер один в Америке. Участие в нем русско-итальянского дизайнера в качестве эксперта по американским индейцам удивило и развлекло зрителей. Я тщательно готовился к шоу, потому что не хотел опозориться, и продержался в игре четыре недели. Для обдумывания вопроса игрок удалялся в закрытую прозрачную кабину, где звучала музыка, якобы помогавшая сосредоточиться. Продюсеры велели мне изображать в кабине лихорадочную работу мысли в поисках ответа, и я это делал. Когда я достиг несгораемой суммы $32 000, меня поймали на вопросе с подвохом. Мне показали кусок кожи и спросили, что это. Это кусок пояса, сказал я, и был прав, но оказалось, что его можно было использовать и как серьги. Тем для меня дело и закончилось. Позже, когда раз разился скандал с мошенничеством в игровых шоу, меня допрашивало ФБР. Я сообщил им, что мне, к сожалению, продюсеры никак не помогали. Они также выяснили, что весь свой выигрыш я пожертвовал индейцам.

На балу Никербокер нам удалось собрать $250 000 — немалую сумму по тем временам. После бала у меня состоялась встреча с Эммонсом, председателем Бюро по делам индейцев при администрации Эйзенхауэра (одной из самых коррумпированных госструктур). Он сказал мне: «Вы сделали большое дело, мистер Кассини. Теперь отдайте эти деньги нам, и мы сумеем правильно им распорядиться».

Мы сидели за длинным столом для переговоров — Эммонс, человек шесть других чиновников и я. Думаю, они считали меня идиотом.

«А как вы собираетесь ими распорядиться?» — спросил я.

«Мы учредим специальную комиссию, чтобы изучить вопрос помощи американским индейцам».

«Комиссий и так уже полно, — сказал я. — Индейцы из собранных денег не видят ни цента, и я не допущу, чтобы это снова произошло. Я сам решу, на что употребить эту сумму».

В результате на собранные деньги был создан стипендиальный фонд. Может быть, это и не самая большая помощь индейцам, но долгосрочная.