От Голливуда до Белого дома

Если в Шугарбуше моим главным наркотиком было здоровье, то в Le Club это была власть. Меня обуревали сложные и противоречивые чувства. Конечно, мне было лестно, когда звонила Джеки Кеннеди и просила меня зарезервировать для нее столик (она несколько раз обращалась ко мне с подобной просьбой). Не менее приятно было на призыв швейцара (это случалось несколько раз за ночь) подойти ко входу и увидеть старого приятеля из Европы, стремящегося попасть в клуб. Такого рода властью я никогда раньше не обладал. Несомненно, она подействовала бы на меня развращающе, если бы я воспринимал свои обязанности слишком серьезно. Но, как и раньше в Шугарбуше, я хотел только одного — получать удовольствие, а не заработать как можно больше денег, и уж точно не потрясти всех своим могуществом.

Каждая ночь, по-своему памятная, была новым приключением, подогреваемым музыкой, темп которой искусный диск-жокей все увеличивал с приближением утра. Мне нравилось наблюдать за танцующими, этим никогда ранее невиданным модным сборищем. Члены клуба любили приходить в кожаных пиджаках, без галстуков, как будто они только что вернулись с горнолыжных уик-эндов. На танцполе можно было увидеть людей в мехах, коже, джинсовых комбинезонах, вечерней одежде, бриллиантах, водолазках (в шикарные рестораны в те годы в них еще не пускали, если вы помните) и деловых костюмах. Неортодоксальные наряды посетителей клуба заставили меня задуматься — как обычно, моя социальная жизнь оказывала влияние на профессиональную. В моих модных идеях появилось больше дерзости. Наступили 1960-е… И все вдруг стало возможно.

Интересно, что самая удачная моя модная идея была ностальгической. Источник вдохновения для мужских рубашек ярких цветов нашелся не в настоящем, а в прошлом. Я вспомнил рубашки, которые носил отец, когда я был мальчиком, шелковые рубашки, которые он заказывал в Париже и занашивал до дыр. Все они отличались насыщенными цветами — красные, синие, даже яркого оттенка тыквы; воротнички у них были самых разных фасонов. Я также подумывал о стиле милитари, который всегда любил и уже адаптировал для женских нарядов. Стены моего дома были увешаны изображениями людей в военной форме разных родов войск. И вот меня осенило: почему коричневый костюм обязательно надо носить с белой рубашкой? Что за диктатура! А почему не с зеленой или оранжевой?

Я договорился о встрече с представителями фирмы Van Heusen, крупным производителем мужских рубашек. С главой этой компании мы были знакомы, потому что он состоял членом Le Club. Мы сидели за столом переговоров с этими господами, и все они были одеты в скучнейшие рубашки. «Моя идея очень проста…» — начал я.

И показал им эскизы с совершенно новым образом. Мужчины на моих рисунках были одеты в темно-синие, оранжевые, фиолетовые рубашки — в выборе цвета я себя не ограничивал — и даже в ансамбли из оранжевых рубашек с фиолетовыми свитерами. Я создал новую палитру цветов, абсолютно немыслимую для этих косных управленцев. Конечно же, они решили, что я спятил.

«Если бы я не знал, что вы известный дизайнер, я бы посчитал, что вы сошли с ума, — сказал один из них. — Неужели вы думаете, что в этой стране найдутся мужчины, которые станут покупать рубашки подобных цветов?»

«Да, я в этом уверен», — ответил я, но меня начали одолевать сомнения. Все-таки у этих людей громадный опыт, а вдруг они правы? Но нет, я был упрям и решил идти до конца: «Я считаю, что мужчинам надоели ваши скучные рубашки. Они готовы попробовать что-то новое».

Мужчины-то были готовы, а вот производители рубашек — нет. Я связался с другими крупными компаниями, но их реакция была точно такой же. Но я не отступал. Я поделился своей идеей с Рубиросой, которого всегда считал одним из самых элегантных мужчин в мире, и его она очень вдохновила. Мы обсудили, как мы можем совместить эту новую концепцию с изготовлением наших собственных рубашек (которые шила на заказ компания Hilditch & Key с филиалами в Лондоне и Париже). Какое-то время назад мы с Руби придумали гибридный фасон рубашки в стиле вестерн с воротником принц Уэльский[236], и Hilditch & Key шили такие специально для нас. Теперь я снова обратился к этой компании, которая, по нашему мнению, делала лучшие в мире рубашки, и попросил сшить несколько моделей по моим эскизам. Они были трех видов: с классическим высоким воротником принц Уэльский (моим любимым), с прямым воротником и воротником баттон-даун[237] (лучше держащим форму, чем обвисающие воротники рубашек компании Brooks Brothers).

В результате мои рубашки стал выпускать человек по имени Барри Бунсшафт. Он занимал высокий пост в компании Eagle Shirt и был зятем ее владельца. Он не был до конца уверен в успехе нашего новшества, но очень хотел начать собственное дело. Молодой и энергичный Барри был готов рискнуть. «Они смотрят на все другими глазами, — говорил он мне. — И вы никогда не сможете их переубедить. Дайте мне шанс, и я сделаю все в лучшем виде».