От Голливуда до Белого дома

Я прибыл в Нью-Йорк в середине декабря 1936 года. Плавание было трудным, все время штормило. «Сатурния» причалила поздно вечером, с большим опозданием. Город, по крайней мере с первого взгляда, был начисто лишен изящества и очарования Рима. Он буквально подавлял, я и не представлял, что дома могут быть такими высокими. Я также не представлял, что он будет завален снегом, которого в том году выпало очень много. В мою душу впервые закралось сомнение: может быть, Нью-Йорк вообще не соответствовал моим ожиданиям? Я вглядывался в очертания города, пока мы швартовались. Это были бетонные джунгли с тысячами и тысячами огней в окнах небоскребов. Их вид рождал у меня чувство одиночества и потерянности. Неужели мне суждено стать маленьким человечком, работающим в одном из огромных зданий? Как я смогу произвести впечатление на этот величественный и холодный город? И тут мне стало очень страшно.

Несмотря на штормы, путешествие доставило мне удовольствие. Я не страдал морской болезнью, выиграл турнир по пинг-понгу и без излишнего рвения ухаживал за молодой американкой, чья мать всячески старалась сокрушить мои мечты. В стране депрессия, повторяла она. Выпускники колледжей работают курьерами в «Вестерн Юнион», если вообще работают. «С чего вы взяли, что вас ждет успех?»

«Ну конечно же, он меня ждет», — отвечал я. У меня всегда все складывалось удачно, я вращался в лучших кругах общества Флоренции и Рима, невзирая на то, были у моей семьи деньги или нет. Я полагал, что и в Америке все будет именно так, что светские люди тут же узнают во мне своего: «А вот и Олег! Как вовремя он приехал. Нам его так не хватало! Может быть, сыграем в теннис?»

Я тратил на корабле деньги так, как будто в Нью-Йорке ими были устланы улицы, платил за всех в баре. Когда я сошел на берег, из 100 долларов у меня оставалось только 25.

Масштабы города впервые заставили меня призадуматься. Очевидно, что мой приезд не стал важным событием в жизни Нью-Йорка. Но времени на сомнения не оставалось. Я пребывал в состоянии радостного возбуждения от наконец увиденной статуи Свободы и силуэта города, и мне еще предстояло пройти таможню и иммиграционные процедуры. Завершились они очень поздно, и любезный врач итало-американского происхождения предложил подвезти меня до отеля.

Я остановился в «Плазе».

Мама говорила, что это единственное место, где следует жить в Нью-Йорке. Ее подруга, миссис Джеймс Блэк, владеет частью отеля и обо мне позаботится. «Плаза» оказалась одним из немногих нью-йоркских зданий, которые меня не разочаровали. (Особенно мне не понравились жилые дома. Я недоумевал: почему богатые люди живут в таких заурядных зданиях. Где величественные палаццо?) Как бы то ни было, я зарегистрировался в «Плазе» и спросил: «Миссис Блэк сейчас в отеле?»

«Нет, — ответил клерк, — миссис Блэк в отеле нет».

На следующий день я договорился о встрече с моим гарантом мистером Риддером и в ожидании ее бродил по городу, удивляясь тому, что все встречные мужчины не были одеты в серые фланелевые костюмы и белые ботинки. Глядя на них, я вспомнил, что брат советовал мне сделать новую стрижку — в Америке тогда мужчины стриглись намного короче, чем в Европе. Я решил пойти в парикмахерскую после встречи с Риддером. В отеле я вновь осведомился о миссис Блэк, и снова ее не оказалось на месте.

Дорога от «Плазы» к Риддеру была целым приключением: я поехал на подземке до Бруклинского моста, неподалеку от которого располагался его офис. Риддер встретил меня с распростертыми объятиями… а, собственно, почему бы нет? Раньше он видел меня в самой элегантной и располагающей обстановке и считал молодым home du monde[47]. Мой присутствие в офисе было ему лестно, а мне было лестно его внимание. Ему было приятно, что я обратился к нему за советом, мне было приятно, что он готов был его дать. Риддер пригласил меня на ланч в немецкий ресторан. Он счел мои планы продолжить карьеру дизайнера вполне разумными. «Но сначала вам надо попутешествовать, посмотреть страну, — сказал он. — Поезжайте в Калифорнию и обязательно навестите там моих друзей Ратбоунов». Тут я догадался, что у мистера Риддера было не совсем верное представление о состоянии моих финансов.

Но, подумал я, в конце концов, он же был моим гарантом, спонсором. Может быть, он собирается спонсировать мое путешествие? Ничего подобного он не предложил, но ведь это был наш первый совместный ланч. Мне представлялось, что события будут разворачиваться в неспешном, благовоспитанном европейском стиле. И, откланявшись, я пошел в парикмахерскую.

И вот тут-то моей американской мечте был нанесен первый удар. «Стрижку?» — спросил парикмахер. Да. «Одеколон?» Да. «Массаж?» Да. «Маникюр?» Конечно. Счет: $2,50. Я был потрясен: в Италии я бы заплатил за это в десять раз меньше. Я решил, что парикмахер понял, что я иностранец, и задумал этим воспользоваться. Я выбежал на улицу и вцепился в полицейского с криком «Меня грабят!». Полицейский зашел со мной в парикмахерскую, и ему объяснили ситуацию. «Все верно», — сказал он мне. Я был ошеломлен.