Читаем От избытка чувств полностью

Скажешь, со мной скучно?

Рита. Что ты! С тобой очень весело! У тебя даже транзистор есть! Даже транзистор! Ни у кого в нашем классе…

Валерий(поощрительно). Вот значок. Носи. Нефертити.

Рита. Это кто?

Валерий. Египетская царица. Красавица. Между прочим, имеет с тобой сходство.

Рита(польщенная). Не-фер-тити… Никогда не слыхала.

Валерий. В Лебяжьем разве услышишь. Она теперь знаешь в какой моде.

Рита. Нефер-тити… А в каком веке жила эта египетская царица?

Валерий. Откуда мне знать? При каком-то фараоне.

Рита. Спрошу у Ивана Степаныча.

Валерий. Он же ботаник, не историк.

Рита. Иван Степаныч все знает. Еще немножко пусть поиграет транзистор. Мне нравится. Как будто в кинофильме.


Валерий трогает транзистор. Звука нет. Он трясет, пробует что-то наладить — звука нет.


Валерий. Заело. Придется домой топать. Отец наладит.

Рита. Не забудь к Стасику зайти.

Валерий. Я уж забегал с утра. Рецепт взял. (Помахал рецептом и машинально положил на стол с черепками.) Да, у них ничего особенного. Вирусный грипп. У Стасика и его матери. Еще заразишься.

Рита. Тебе Анюта марлевую повязку сшила. Лекарство заказать надо, раз доктор рецепт написал.

Валерий. Да у них лекарств до черта. Вся тумбочка аспирином завалена. Если им мало, могу зайти в аптеку. Жалко, что ль? О’кей! (Помахал рукой и ушел через дверь в сад.)

Рита(помахала со ступенек и вернулась). О’кей… (Упиваясь словом, повторяет.) Не-фер-тити… Нефертити… Какое красивое имя…


Входит Анюта, умытая, переодетая, веселая.


Анюта. Ты здесь? Почему на раскопки не пришла? Вот интересно!

Рита. Я?.. Моя мама заболела… Мне пришлось…

Анюта(сочувственно). Кругом грипп. Высокая температура?

Рита. Да… Не очень… Высокая…

Анюта. Не давай вставать. Какие-то осложнения, говорят. У Стасиковой матери, кажется, воспаление легких. И Стасик болен. Ну, туда Валерий направлен. А вечером мы зайдем. Пост установили.

Рита(неопределенно). Пост… Конечно… (С оживлением.) Ты знаешь, у Валерия транзистор!

Анюта. Чей транзистор?

Рита. Его собственный! Представляешь, собственный!

Анюта(одобрительно). Ну, подумай… Все-таки он особенный человек!

Рита. Не с нашими сравнить. Например, Костя. Лебеди, головастики, щеглы… Только это и на уме. Отсталый человек!

Анюта. Костя — золото. Но в развитии ему, конечно, не сравниться с Валерием.

Рита. А Толя Макаров? Только и умеет хмуриться. Как тебе не надоест с ним ходить!

Анюта. Ну, Толя Макаров… Это такой верный человек. А как он с деревом работает… Может быть, Толя Макаров еще будет скульптором… Ведь это вполне возможно.

Рита. Не знаю. Только с ним неинтересно. Никакого развития.

Анюта. Что это ты вдруг… Всех критикуешь. У всех недостатки… Раньше ты их, по-моему, не замечала.

Рита. Не с кем было сравнивать, вот и не замечала. А появился настоящий человек, сразу видно разницу. Чего задумалась?

Анюта. Разница… Конечно, люди разные. Понимаешь, у одних все достоинства на виду. Ну, например, у Валерия. А у других не сразу заметишь. Например, у Толи Макарова. Может, просто у них спрятано глубже?

Рита. Все может быть.

Анюта(с раздумьем). Мы такие же, как были. Костя, Толя Макаров, Стасик… А по-твоему получается, что все стали хуже. Я с этим не могу согласиться.

Рита. Ты всегда за класс болеешь. Но ты согласна, что Валерка на голову выше всех наших? Согласна?

Анюта(колеблясь). Он, конечно, выше… только и другие… Они просто меньше видели…

Рита. Я про это и говорю… А что у кого глубже зарыто, это еще нужно докопаться.


Из сада на террасу входит Макаров. Он тщательно причесан, принаряжен. Свое смущение маскирует хмуростью.


Анюта. Ты где пропадал? Сколько можно переодеваться и обедать?

Рита(обошла, принюхиваясь, вокруг Макарова). Товарищи, Толя Макаров был в парикмахерской! Товарищи, Толя Макаров надушился одеколоном «День железнодорожника».

Анюта(с сочувствием). Ты и не представляешь, как от тебя пахнет, Толя. Санитария и гигиена. Стоять рядом невозможно. Что это ты?

Макаров. Сам я, что ль? Она из пульверизатора… Парикмахерша. Даже не спросилась… Лишних двадцать три копейки заплатил.

Рита. Все ясно. Толя Макаров решил не отставать от Валерия. Подражать. В культуре и в прочем. Мы приветствуем.

Макаров. Никто не собирается подражать. Было бы кому.


Перейти на страницу:

Похожие книги

Север и Юг
Север и Юг

Выросшая в зажиточной семье Маргарет вела комфортную жизнь привилегированного класса. Но когда ее отец перевез семью на север, ей пришлось приспосабливаться к жизни в Милтоне — городе, переживающем промышленную революцию.Маргарет ненавидит новых «хозяев жизни», а владелец хлопковой фабрики Джон Торнтон становится для нее настоящим олицетворением зла. Маргарет дает понять этому «вульгарному выскочке», что ему лучше держаться от нее на расстоянии. Джона же неудержимо влечет к Маргарет, да и она со временем чувствует все возрастающую симпатию к нему…Роман официально в России никогда не переводился и не издавался. Этот перевод выполнен переводчиком Валентиной Григорьевой, редакторами Helmi Saari (Елена Первушина) и mieleом и представлен на сайте A'propos… (http://www.apropospage.ru/).

Софья Валерьевна Ролдугина , Элизабет Гаскелл

Драматургия / Проза / Классическая проза / Славянское фэнтези / Зарубежная драматургия
Том 2: Театр
Том 2: Театр

Трехтомник произведений Жана Кокто (1889–1963) весьма полно представит нашему читателю литературное творчество этой поистине уникальной фигуры западноевропейского искусства XX века: поэт и прозаик, драматург и сценарист, критик и теоретик искусства, разнообразнейший художник живописец, график, сценограф, карикатурист, создатель удивительных фресок, которому, казалось, было всё по плечу. Этот по-возрожденчески одаренный человек стал на долгие годы символом современного авангарда.Набрасывая некогда план своего Собрания сочинений, Жан Кокто, великий авангардист и пролагатель новых путей в искусстве XX века, обозначил многообразие видов творчества, которым отдал дань, одним и тем же словом — «поэзия»: «Поэзия романа», «Поэзия кино», «Поэзия театра»… Ключевое это слово, «поэзия», объединяет и три разнородные драматические произведения, включенные во второй том и представляющие такое необычное явление, как Театр Жана Кокто, на протяжении тридцати лет (с 20-х по 50-е годы) будораживший и ошеломлявший Париж и театральную Европу.Обращаясь к классической античной мифологии («Адская машина»), не раз использованным в литературе средневековым легендам и образам так называемого «Артуровского цикла» («Рыцари Круглого Стола») и, наконец, совершенно неожиданно — к приемам популярного и любимого публикой «бульварного театра» («Двуглавый орел»), Кокто, будто прикосновением волшебной палочки, умеет извлечь из всего поэзию, по-новому освещая привычное, преображая его в Красоту. Обращаясь к старым мифам и легендам, обряжая персонажи в старинные одежды, помещая их в экзотический антураж, он говорит о нашем времени, откликается на боль и конфликты современности.Все три пьесы Кокто на русском языке публикуются впервые, что, несомненно, будет интересно всем театралам и поклонникам творчества оригинальнейшего из лидеров французской литературы XX века.

Жан Кокто

Драматургия